Тот факт, что в конкурсе ММКФ не было российского фильма, настолько ужаснул патриотическую общественность, что она почти не заметила отечественного присутствия в других секциях фестиваля.
Было, однако, место на фестивальной земле, полностью отданное кинематографу России, стран СНГ и Балтии. Настоящий параллельный фестиваль проходил в Центральном доме кинематографистов. Отборщики из Берлина, Роттердама, Санденса и других крупнейших фестивалей, не говоря о более мелких, охотились за каждым новым фильмом, даже незавершенным. Это полностью опровергает модные в последнее время высказывания о том, что Запад якобы дискриминирует Россию как кинодержаву.
Ничего себе дискриминация — когда даже жюри FIPRESCI провело здесь, на Васильевской, добрую половину времени. Правда, бриллиантов обнаружено не было, и призов по российской программе международная критика не присудила: главный ушел к венгерской картине "Слепые", специальное упоминание FIPRESCI досталось китайской "Пионовой беседке". Причина не только в качестве российских фильмов, но и в форме подачи. Большинство их показывалось без английских субтитров — видимо, чтобы вернее отпугнуть иностранцев.Помимо просмотров чрезвычайно активно прошли три дискуссии: по прокату, по проблеме русских актеров, работающих за рубежом, и наиболее острая — "Режиссер против критика".
Самые пассионарные из творцов — Сергей Соловьев и Андрей Смирнов — не пришли, так что вечно обиженный режиссерский цех представляли Олег Ковалов (сам по совместительству кинокритик), Алексей Учитель, Андрей Эшпай и даже Никита Михалков. Почти все поспешили уверить, что к критикам претензий у них нет. Разве что у Николая Бурляева, который пообещал ненавистным страшный суд за растление душ, за убиение творцов. И тут же удалился, не дождавшись от критиков покаяния.
Зато выяснилось, что у критиков полно претензий друг к другу и к некоторым режиссерам. Например, к Лени Рифеншталь, чей визит в Петербург многие сочли скандальным. Другие отстаивали свое критическое право реагировать хамством на хамство, поскольку фильм — это мощное энергетическое высказывание, и за него тоже надо отвечать.
Некогда в защиту хамства выступил Франсуа Трюффо — еще в бытность не режиссером, а критиком. Имея в виду, что хамство все же лучше, чем подлость, то есть ложь и предательство профессиональных критериев. Трюффо клеймил также и кинематографический шовинизм — когда соотечественникам-режиссерам делаются поблажки и устанавливается льготный режим.
В советской России критики могли только мечтать о свободе высказывания: подвергать сомнению гениальность Бондарчука запрещал официоз, а Тарковского — интеллигентский террор среды. В сущности, каждый фильм следовало признать хорошим хотя бы потому, что он советский.
Те времена миновали, ветераны-классики ушли, но кинематографический патриотизм жив. Как и раньше, он чаще всего служит не расцвету кино, а процветанию комплексов. Истерика вокруг отсутствия российского конкурсанта на ММКФ лишний раз напомнила об этом.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ