В пятницу на Москворецкой набережной состоялось самое масштабное представление театральной олимпиады — ее торжественное закрытие.
"Корабль скроется под мостом, и огненный занавес театральной олимпиады опустится",— грозно извещал симпатичный буклет. Хотя, чтобы ни показали в тот вечер, успех был гарантирован. Ближе к финалу олимпийская гонка набрала пугающие обороты. В начале олимпиады штурмом брали театральные залы, под конец — уличные площадки. В саду "Эрмитаж", где две недели подряд шли карнавалы, газоны вытоптаны до консистенции асфальта.
В пятницу вечером, пока актеры облачались в костюмы и накладывали грим, к набережной устремились толпы безбилетных театралов. Шансов пробраться у них не было. Милицейские кордоны начинались в метро и преграждали путь через каждые 100 м. И если к угрюмым минам стражей порядка все уже привыкли, то повадки некоторых театралов пугали не на шутку. Лишний билетик не спрашивали. Его требовали, преграждая дорогу, хватая за руки, смачно выругиваясь. Олимпийские страсти накалились. Над куполом маленькой церквушки у подножия "России" высилась надувная кружка Nescafe размером с храм. Публика строилась за последними чашками напитка-спонсора и торопилась занять места.
У причала колыхался обещанный корабль — огромная вязанка бамбука, напоминавшая скелет из Палеонтологического музея. Его строили две недели, бамбук плыл в Россию не один месяц, а вот паруса не предусмотрели. Однако не похожая на корабль конструкция все равно впечатляла.
Все началось вовремя и с аплодисментов. Овацию сорвали воздушные шарики с логотипами спонсоров, взмывшие над публикой под аккомпанемент весело марширующего оркестра трубачей. Следом, шатаясь на ходулях, появились любимцы публики — французский уличный театр "Малабар". Навстречу этим хрупким и возвышенным созданиям, очаровавшим москвичей в дни "Белого карнавала", под барабанную дробь двинулись их мрачные антиподы из итальянского театра "Нуклео" и питерского "Формального театра".
Добро очень эффектно сопротивлялось злу. Актеры на ходулях гнулись, становились на мостик, кувыркались, падали, ползали на коленях. Приземистые "черные силы" шли на них плотным строем с огнедышащим драконом впереди. Они катили бочки с огнем, каких-то огненных чудищ, жгли книги. "Белые" на ходулях отчаянно скакали над пепелищем. Публика сочувствовала, конечно же, им, но взорвалась аплодисментами устроителю олимпийского побоища Вячеславу Полунину. Когда стало ясно, что ни добру ни злу не одолеть друг друга, появился этот пожилой клоун с чемоданом блестящего конфетти. Зрители взревели. Тут же подкатил корабль "Малабара" и утопил местами горящую набережную в пене. Противоположный гранитный берег зажегся факельными рядами — это очень кстати отвлекло от мерзкой неоновой вывески "Мосэнерго", светящейся лишь половиной букв. Действо приближалось к кульминации. На площадке под латинские ритмы Хулио Иглесиаса выплясывали цветистые участники Цветного карнавала. Позже в танце зашлись все артисты: и огнедышащие, и на ходулях, и Вячеслав Полунин. Постепенно актерская братия погрузилась на корабль, и бамбуковый каркас неловко отчалил и поплыл. Небо озарил грандиозный фейерверк. Как только корабль миновал мост, с него свесились огненные струи — это и был закрывшийся занавес.
ИГОРЬ Ъ-ГРЕБЕЛЬНИКОВ