Вчера в Пекине и других городах КНР отмечали 80-летний юбилей основания компартии Китая. За эти годы КПК сумела превратить страну в "сверхдержаву XXI века". Правда, от китайского коммунизма в его первозданном виде осталась лишь оболочка: если бы главный виновник торжества — основатель КПК Мао Цзэдун увидел современный Китай, он перевернулся бы в гробу.
Круглая дата в жизни самой большой партии в мире, в которой сегодня состоит более 64 млн человек, отмечалась с большой помпой. Прессу наводнили публикации, рассказывающие о славном пути, который КПК прошла с того момента, когда в далеком 1921 году в Шанхае Мао Цзэдун (Mao Zedong) и его соратники основали компартию с "китайским лицом", перенеся на азиатскую почву постулаты марксизма-ленинизма. По всей стране прошли праздничные концерты и собрания, главным из которых стал форум в пекинском Доме народных собраний — помпезном здании, построенном в конце 50-х на площади Тянаньмэнь.
Выступление китайского лидера председателя КНР и генерального секретаря ЦК КПК товарища Цзян Цзэминя (Jiang Zemin) услышали все 1,2 млрд китайцев: заседание в Пекине транслировалось по радио и телевидению на всю страну. Почти двухчасовая речь изобиловала победными реляциями. "Партия всегда должна быть в авангарде исторического процесса, сохранять роль костяка китайского народа, чтобы справиться с любыми испытаниями в стране и за рубежом",— сказал Цзян Цзэминь. Он пообещал, что страна будет и дальше двигаться по своему особому пути, творчески переосмысливая постулаты классиков марксизма.
И все же из выступления товарища Цзяна, в котором обобщался весь 80-летний опыт партстроительства, выпали такие события, как провозглашенный великим кормчим Мао "большой скачок" 50-х, "культурная революция" 1966-76 годов и, наконец, трагедия 1989 года — подавление студенческой демонстрации на площади Тянаньмэнь. Обо всем этом китайское руководство сегодня предпочитает не вспоминать, считая, что КПК извлекла уроки из ошибок прошлого и теперь готова продолжать экономические реформы на фоне набирающей темп глобализации.
Однако долго ли КПК сможет сохранять свою руководящую и направляющую роль, продолжая экономическую либерализацию и при этом тормозя политические реформы, не знает никто. Пока китайскому руководству удается в целом следовать формуле "либеральная экономика при авторитарной политике". После Тананьмэня образы "китайского капитализма" — роскошные автомобили, небоскребы, модно одетая публика, в ряде регионов пришедшие на смену синим спецовкам и крестьянским хижинам,— позволили значительной части общества благополучно забыть о демократии как о чужеродном явлении, насаждаемом Западом. Митинговавших студентов удалось представить как горстку смутьянов. Диссиденты сели в тюрьмы или остались за границей.
На торжественном заседании Цзян Цзэминь дал понять китайским нуворишам, что КПК готова открыть им свои объятья в обмен на политическую лояльность. Те, кто в глазах Мао выглядел бы эксплуататором, теперь должны стать опорой китайской компартии. "Сам факт того, есть ли у человека собственность или нет, не может служить показателем его политической прогрессивности или отсталости. Что на самом деле важно, так это уровень политической идеологии, то, как эта собственность была получена, как ею распоряжались, какой вклад при этом был внесен в дело социалистической модернизации",— заявил Цзян Цзэминь.
Однако несмотря на огромный опыт, накопленный китайской компартией, ей все труднее сохранять в неизменном виде авторитарную модель управления страной. Отсутствие демократических институтов общественного контроля оборачивается беспрецедентной коррупцией, разъедающей систему изнутри. Недаром Цзян Цзэминь уделил этой проблеме особое внимание. Его обещание и впредь беспощадно расправляться с коррупционерами вызвало бурные аплодисменты. Однако нынешний "великий поход" против коррупционеров, который сопровождается массовыми смертными казнями, очень напоминает проводившиеся при Мао чистки.
Чуть больше года отделяет Китай от очередного XVI съезда КПК. Ожидается, что на этом съезде Цзян Цзэминь и ряд других партийных лидеров уйдут в отставку, уступив место четвертому поколению китайских коммунистов (после поколений Мао, Дэн Сяопина (Deng Xiaoping) и Цзян Цзэминя). По мнению западных обозревателей, уходящая политическая элита может унести с собой и прежнюю идеологию, заставив китайского дракона навсегда сбросить "красную кожу".
СЕРГЕЙ Ъ-СТРОКАНЬ