В конкурсе ММКФ показали фильм "Мадемуазель" (Mademoiselle). Представить его в Москву приехала САНДРИН БОННЭР (Sandrine Bonnaire). Одна из самых известных актрис Франции дала интервью обозревателю Ъ АНДРЕЮ Ъ-ПЛАХОВУ.
В жизни она ничуть не похожа на звезду: ни одежда, ни прическа, ни макияж не вызывают звездных ассоциаций. Но взгляд и улыбка безошибочно говорят: это она — сильная и страстная героиня социальных драм Аньес Варда ("Без крова и вне закона") и Клода Шаброля ("Церемония"), религиозных драм Мориса Пиала ("Под солнцем сатаны") и Жака Риветта ("Дева Жанна", о самой главной француженке всех времен), вуайеристской психодрамы Патриса Леконта ("Господин Ир"). Ее актерская репутация из тех, о ком говорят: могла бы сыграть и телефонную книгу. Дважды снялась в русских сюжетах: сначала в Питере в одной не самой удачной копродукции, потом — в дуэте с Олегом Меньшиковым в фильме "Восток--Запад" Режиса Варнье. Как ни странно, в Москве Сандрин Боннэр впервые.
— В чем разница: чувствовать себя начинающей актрисой, какой вы были пятнадцать лет назад, и во всеоружии опыта, как теперь?
— Поверьте, становится все труднее. Потому что делаешь все сознательно. В юности актерство — это была скорее игра, забава. Еще не знала саму себя — кто я и для чего в этом мире. Меня все хвалили: такая молодая и уже что-то умеет. Сейчас я знаю, что люди судят меня без всяких скидок.
— Значит, работа для вас не радость, а все больше преодоление трудностей?
— Это зависит от того, с кем работаешь. Не только от режиссера и партнеров, но и от тех, кто приносит кофе на съемочную площадку. Кино — коллективный труд, и каждая мелочь имеет значение.
— Приходя на съемки, вы сразу чувствуете, какой будет атмосфера?
— Нет, никогда не знаешь всего заранее. Иногда думаешь, что будет трудно, а все идет как по маслу. Иногда же — наоборот. В случае с "Мадемуазелью" я не предполагала никаких особенных проблем, а оказалось все совсем даже непросто.
— Почему?
— Условия были далеко не идеальные. Мы все время переезжали, а съемки пришлось уложить в шесть недель. Не было времени, чтобы вжиться в новые ситуации. Такой стиль работы не по мне. Не люблю, когда все происходит слишком медленно, но и чрезмерная быстрота тоже меня угнетает.
— Техника и инстинкт. На что вы опираетесь в первую очередь?
— И на то, и на другое. Прежде всего ты должна точно осознать вместе с режиссером и оператором, что, собственно говоря, собираешься сделать и какими техническими средствами. А потом все, что ты знаешь, надо напрочь забыть. Чтобы у зрителя было впечатление чистой импровизации или подлинного переживания.
— Какие есть актерские секреты для достижения этой цели?
— Приходится, скажем, экономить энергию для крупных планов: это закон профессии. Если, конечно, ты не снимаешься у Жака Риветта.
— Потому что он не любит крупных планов?
— Потому что он вообще другой.
— В "Деве Жанне" это особенно ощущается: полная бесстрастность и при этом глубина эмоций. Но я помню ваши крупные планы в другой картине Риветта. Там вы все время едете в поезде, размышляя о смерти отца,— и это не скучно. Кого еще из режиссеров вы бы выделили с точки зрения актрисы?
— Морис Пиала. Я у него дебютировала и всегда буду ему благодарна. Также Клод Шаброль. Он не спрашивает у актеров ничего лишнего, он любит, когда к нему приходят готовыми на съемочную площадку. На его лице написано: мое дело режиссировать, ваше дело — играть. Это честный подход, и я его принимаю.
— Вам не было трудно в "Церемонии" играть в паре с Изабель Юппер?
— Сначала я немного побаивалась, что из этого выйдет. Ведь Изабель — постоянная и любимая актриса Шаброля, не окажусь ли я в ее тени? Но все прошло замечательно, я ощутила прекрасный контакт не только с Изабель, но и с Жаклин Биссе.
— Вы вообще, кажется, легко сближаетесь с женщинами? С Эмманюэль Беар, с которой дружите, и даже с такой дивой, как Катрин Денев. Вам не свойственна профессиональная ревность?
— Я люблю работать с женщинами. В их контакте нет противостояния полов, а ревность мне и в самом деле не присуща.
— Отличаются ли французские актрисы от англичанок или американок?
— Не думала об этом. Всюду есть женщины в нашей профессии, которые предпочитают быть куклами и получать много денег. Но есть настоящие актрисы — Мэрил Стрип, Джоди Фостер.
— Вы хотели бы работать в англоязычном кино?
— У меня были такие опыты, хотя и немного. И я нахожу это очень интересным с профессиональной точки зрения. Каждый актер накапливает свои стереотипы. Когда играешь на чужом языке и чувствуешь себя не столь уж комфортно, ты вынужден больше думать, взвешивать. Как будто в первый раз.
— У журналистов тоже есть стереотипы. Каков ваш личный образ России?
— Трудно ответить в двух словах. Русским свойственна ностальгия по прошлому, которая заражает иностранцев. В то же время они все время размышляют о будущем. Меня это трогает и волнует: странное существование между прошлым и будущим — как будто бы вне настоящего.