В рамках завершающейся Всемирной театральной олимпиады на сцене "Школы драматического искусства" показан спектакль "Гамлет: урок". Он поставлен в Греции председателем театрального олимпийского комитета режиссером Теодором Терзопулосом для Аллы Демидовой. Премьера была зимой. В Москву Демидова-Гамлет приехала на гастроли.
Из нескольких залов театра "Школа драматического искусства" для показа греческого "Гамлета" выбрали, естественно, зал "Глобус", повторяющий архитектурную форму шекспировского театра в Лондоне. Ярусный зал-стакан, накрытый стеклянной крышей-колпаком, вместил только театральную элиту; прочим зрителям из сотни мест, на которые рассчитан "Глобус", ничего не досталось. Да еще ждали, пока небо над крышей потемнеет, начали спектакль поздно вечером. Впрочем, Алла Демидова в последние годы так редко выходит на театральную сцену, что никто не роптал на задержку. Публика и актриса встретились тепло. Демидова стремительно вышла из глубины сцены с холодной улыбкой, с раскрытыми руками и со словами "Здравствуйте, дорогие мои!". Зал радостно зааплодировал, но это были слова не актрисы. Это была реплика принца Гамлета, приветствующего появившихся в Эльсиноре актеров.
Демидова показала моноспектакль, хотя ей помогали двое актеров. Девушка слева время от времени переводила монологи на английский, придавая камерному спектаклю-упражнению солидность международного проекта, а молодой человек справа изображал актера, которому Гамлет-Демидова объясняла азы актерского мастерства на материале шекспировской трагедии. Случайно зашедшему в зал посреди спектакля могло показаться, что Алла Демидова просто дает мастер-класс. Сидевшие же в зале от начала до конца в особенности жанра и композиции, составленной из монологов и диалогов принца Датского, особенно не вдавались. Они были всецело под властью демидовской магии. Ее бескровное лицо напоминало трагическую маску, а каждый жест нес особую значительность. Величавая сдержанность и аристократическая холодность актрисы не умерщвляли слова, но придавали им вес. Птичьи выкрики, классицистские позы, напускной гнев и даже деланные истерики казались уместными, потому что были торжеством чистой театральной формы, соблюдать которую на нашей сцене никто не умеет так, как это делает Демидова. Что не отменяет необходимость держать ее в ежовых рукавицах режиссуры.
Теодор Терзопулос (Theodoros Tersopoulos) проявил необычайную режиссерскую деликатность — позволил актрисе делать все, что ей хочется. Даже то, что у нее не получается. Кажется, иногда бы ему следовало и власть употребить — например, убрать диалоги Гамлета с Гертрудой и Офелией, которые решительно не получились. Демидовой как актрисе совсем не интересно играть характеры. Поэтому попеременное изображение двух персонажей сводится к неловким перепадам голоса — получается писклявая Офелия и зажатый от смущения принц. Демидовой на самом деле интересен не персонаж, а большая тема. Если и есть в этом спектакле, заканчивающемся фразой "Дальше — тишина", содержательный диалог, то это диалог человека на сцене с небытием, диалог с вечностью. Это и есть тема спектакля "Гамлет: урок". Потому он напомнил "Гамлет: монолог", несколько лет назад придуманный и сыгранный Робертом Уилсоном. Его Гамлет в последнее мгновение перед смертью вспоминал предшествовавшие гибели события.
Вообще, имя Уилсона вспомнилось не случайно. К Московской театральной олимпиаде он собирался поставить для Демидовой моноспектакль по гоголевским "Запискам сумасшедшего". По стечению обстоятельств проект не состоялся. Глядя на "Гамлет: урок", можно было только воображать, как эффектно смотрелся бы плод совместной работы самого стильного режиссера-дизайнера и самой стильной русской актрисы. В своем интервью Ъ, посвященном предстоявшей работе с Демидовой, Роберт Уилсон, в частности, определил силу ее дарования формулой "очень сильное физическое присутствие". Силу своего досадного и серьезного отсутствия на современной российской сцене спектаклем "Гамлет: монолог" Алла Демидова блестяще продемонстрировала.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ