"Профессионал высшего класса" — так о ней отзываются все. За 30 лет своей карьеры Тамара Москвина вырастила многих чемпионов Олимпийских игр, мира и Европы в парном катании и стала настоящим тренером--звездой мирового уровня, но сама она, кажется, этого даже не осознает. Сегодня у ТАМАРЫ МОСКВИНОЙ, с которой в Санкт-Петербурге встретилась корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА, юбилей.
— Вы редкий тип женщин, не скрывающих свой возраст.
— Если выражаться терминологией фигурного катания, то мне 6:0. Но я понятия не имею, на сколько себя чувствую. Наверное, чуть постарше своих учеников. Пусть у меня нет тех устремлений и желаний, которые присущи их возрасту, но я стараюсь вживаться в их возраст, чтобы понять их душу, сердце, мотивацию и вместе с ними каждый раз вместе взрослеть.
— Совершали ли вы ошибки, которые, доведись вам начать жизнь сначала, хотели бы исправить?
— В начале своей карьеры я за спиной одного тренера вела переговоры с ее ученицей. Но быстро спохватилась и взяла этого тренера, Людмилу Позднееву, в свою группу. Еще я поругалась с моим мужем Игорем Москвиным из-за того, что однажды его ученик Олег Макаров подрался на тренировке с моим Олегом Васильевым и сломал ему челюсть. Я должна была кого-то из них защищать, а кого-то обвинять. Но расценила так, что даже если человек тебе помешал на льду специально, это не повод бить в морду. Москвин придерживался иной точки зрения. Эта ссора была у нас первая и единственная за 37 лет супружеской жизни. И еще до сих пор жалею о том, что свою старшую дочь Ольгу в 1986 году отправила в Америку. Отличница, комсомолка, организатор всех и всего, она, вернувшись, очень изменилась, потеряв желание закончить хорошо институт и преуспеть затем в работе. Правда, сейчас Ольга — хорошая хозяйка и мать.
— Получается, что вы счастливый человек.
— Очень. У меня есть семья, интересная работа, друзья, знания, деньги.
— О вас говорят, что Москвина, мол, профессионал и понимает роль прессы для раскрутки ее учеников. Но кажется, что от общения с журналистами вы получаете еще и удовольствие.
— Если бы вы не стали сегодня брать у меня интервью целенаправленно, мы все равно с вами бы сидели и общались. Только что я встречалась с журналистом — старым алкоголиком. По большому счету он мне не нужен. Но я все равно пришла и пригласила его на кофе.
— Вы всегда были такая?
— Старалась, потому что выросла в большой семье на Украине, в которой было восемь взрослых и восемь детей. Папа у меня был военный авиаинженер, мама — домохозяйка и еще две родных младших сестры. И мы впятером, когда папа приехал учиться в Ленинград, жили в маленькой полуподвальной комнатке 18-комнатного военного общежития с туалетом с одним, извините, очком в конце коридора.
— Когда вы поняли, что из хорошей фигуристки (Тамара Москвина в паре с Алексеем Мишиным в 1969 году завоевала "серебро" на чемпионате мира) стали хорошим тренером?
— Когда мои первые чемпионы СССР Ирина Воробьева и Александр Власов выиграли у великих Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова. Но я и тогда понимала, что по качеству мои спортсмены были хуже, чем ученики Москвина Белоусова и Протопопов, а также ученики Станислава Жука, Татьяны Тарасовой и Елены Чайковской. Я много сидела у них на тренировках и записывала положительные моменты. А когда начинала работать, мне муж сказал: не делай вот так, будет так-то, но я самонадеянно ответила, что старых тренеров не понимаю и буду делать по-своему. А через десять лет поняла: ой, дура, он же меня предупреждал, а я не послушалась.
— Помните момент, когда вы поняли, что встали вровень с Тарасовой, Чайковской и Жуком?
— До сих пор не встала. Потому что так и не переняла у них массу качеств. Например, до сих пор не научилась так прекрасно одеваться и следить за собой, как Тарасова и Чайковская. А еще я до сих пор не умею открывать ногой любые кабинеты. Я прихожу и говорю "здравствуйте". А чаще вообще не прихожу.
— Какую пару вы считаете парой всех времен и народов?
— Белоусову с Протопоповым, конечно. Благодаря их артистизму и чувству сопереживания, которые они привнесли в фигурное катание, оно стало считаться спортом, близким к искусству. А то, что Ирина Роднина с Алексеем Улановым, а затем и с Александром Зайцевым держали вслед за ними десять лет оборону крепости, никого не подпуская к высшей ступени пьедестала почета, создало вокруг советских пар ореол непобедимости. И это поныне так.
— Какую из своих пар вы считаете лучшей?
— Я их не сравниваю. Ведь как детей, пусть не родных, их тоже надо было обучить всему — и в жизни, и в спорте. И каждый раз переживать этот рост самой. Проще всего мне было работать с Еленой Валовой и Олегом Васильевым.
— Вам больше нравилось кататься или учить?
— Это несравнимые вещи. В свое время мне хотелось добиться высот в спорте, и я добилась. Но десять раз добиваться одного и того же скучно. А когда стала тренером, возникло чувство, что каждый новый ученик — это новая гора. Забираться же на очередную гору сложнее, чем на предыдущую. В любом случае она новая: выше или вообще другая.
— А хотите подняться еще?
— Нет.
— Елена Бережная и Антон Сихарулидзе — последняя гора?
— Наверное, я потом спущусь вниз и буду давать уроки.
— Разве вы не занимаетесь этим, живя сейчас в США?
— Там я работаю с элитными парами. Это разные вещи.
— Ожидается ли в парном катании качественный скачок?
— Для этого нужна некая комплексная революция в артистизме и технике, совершить которую сейчас пока не под силу никому.
— А в других видах фигурного катания?
— Евгений Плющенко и Алексей Ягудин уже совершили своего рода прорыв, доведя прыжковую сложность до немыслимых прежде высот, сохранив и развив при этом артистизм.
— Вы согласны с утверждением, будто бы таких фигуристов, как Плющенко, нет и не было?
— Когда-то так же все стонали по Джону Карри.
— Когда на чемпионате мира в Ванкувере откровенно засудили "Чаплина" Бережной и Сихарулидзе, вы восприняли это с достоинством, не ругаясь и не кляня арбитров...
— Ругаться мне вредно. Зачем? Признавать свою слабость? Мне удобней показывать, что я сильная.
— Перед кем-нибудь вы чувствуете свою вину?
— Маме не очень много уделяла времени. Поэтому сейчас всем, кто вокруг меня, я стараюсь его уделить.
— Вам хотелось бы еще что-то узнать в жизни?
— Любопытно, что обо мне говорят за глаза? Если положительное, была бы довольна, отрицательное — пыталась бы исправиться.
— Какой подарок вы хотели бы получить?
— Олимпийское "золото" Бережной и Сихарулидзе. А все остальное, кроме свободного времени, у меня есть.