Бывают книги, к которым заранее относишься с таким пиететом, что они как-то не дотягивают до ожиданий. "Философия свободы" Исайи Берлина — из их числа. Сэр Берлин — фигура грандиозная, а книга — скорее след этой грандиозности, по которому ее можно реконструировать. Берлин — дипломат, философ, публицист — был персонажем сократического плана. Это был публичный устный мыслитель, он не писал, а говорил. Эссе, собранные в книге, выглядят записями этих разговоров. Они не ошарашивают оригинальностью суждений: спор с платонической традицией и осознание ее как источника тоталитарного опыта куда читаемее прописан Карлом Поппером в "Открытом обществе", размышления об истории как поле случайности — скажем, Ричардом Рорти. Прописаны, но не проговорены. Книга Берлина выглядит как необходимая достройка контекста русской культуры послевоенного времени. Читая, можно представить себе, что именно услышал Иосиф Бродский, сойдя с самолета, увозившего его из России, что — Александр Пятигорский по тому же случаю и так далее. По воспоминаниям людей, знавших Берлина, голос его был чарующим; Берлин встречал их, и им можно позавидовать в том, что Запад открывался им этим голосом и этими мыслями.
По убеждению Анны Ахматовой, холодная война началась из-за того, что сэр Берлин, в то время посол Великобритании в СССР, проговорил с ней всю ночь и Сталин не простил этого. Это ее убеждение всегда казалось излишне самолюбивым даже для столь великого поэта. Однако же, читая "Философию свободы", во-первых, убеждаешься, что они действительно всю ночь разговаривали (даже если допустить, что Ахматова только слушала, а Берлин излагал только одно эссе, это заняло бы часов шесть), а во-вторых, думаешь, что она может быть недалека от истины. Если Сталин прослушал запись этой беседы, то на столь спокойное и глубокое отрицание любых стратегий насильственного построения счастливого общества можно было отреагировать только началом холодной войны.
Такое влияние философов на политическую жизнь общества в России не видано со времен Екатерины II. История архитектора Чарльза Камерона, в Екатерининскую эпоху возрождавшего дух античности в Царском селе и Павловске, написана Дмитрием Швидковским. Этот самый молодой в советской истории профессор, доктор и академик,— автор многих книг. С Камерона он начинал свою работу исследователя, но, как это часто бывает, книга вышла только в 2001-м. Она может показаться немного старомодной: неспешное повествование, сопровождающееся обстоятельным формальным анализом, нескрываемое восхищение персонажем, подробные экскурсы в историю и даже детективные сюжеты (биография Камерона полна мистификаций). Англоман, член Лондонского общества древностей начинает книгу главой, рассказывающей о роли британцев в развитии ландшафтной архитектуры. Эта тема звучит и в последней главе "Архитектура и поэзия в пространстве Екатерининского парка". Пейзажный парк — не только предмет исследования профессора Швидковского, но и лучшее место для чтения книги, композиция которой предполагает переход от одной постройки к другой. С ней приятно путешествовать по петербургским пригородам, искать следы царскосельского города Софии, наслаждаться видом на Камеронову галерею, с ее массивным основанием и вознесенной к небу белой колоннадой, в тени которой стоят бюсты римских императоров и мифологических героев. Впервые "Камерона" опубликовал в Англии пять лет назад Йельский университет. Теперь появилась русская версия. И кроме того, что изменились формат и структура, в русском тексте более определенной стала интонация, унаследованная от историков искусств начала века, которая и делает книгу необычной в ряду нынешних архитектурных историй.
Московское издательство "Классика ХХI века" выпустило книгу "Кастраты в опере" англичанина Энгуса Хэриота (Angus Hariot). К русскому читателю книга пришла с 30-летним опозданием. Написанный задолго до франко-бельгийского фильма "Кастрат Фаринелли", труд Хэриота особых толковательских амбиций не содержит. Если бы не предисловие Ирины Сусидко, знатока итальянской оперы, и не четыре главы с авторскими выкладками Хэриота, говорить было бы не о чем. Кастратские биографии мало того что похожи, как близнецы-братья, читать их быстро надоедает, как и всякую справочную литературу.
Любимому кастрату Моцарта Винченцо даль Прато, например, посвящено полстраницы. Одному из незадачливых соперников Фаринелли Карло Скальци — столько же. Звонкое прошлое самого Фаринелли (по-настоящему — Карло Броски) разочаровывает. Бедняга девять лет работал приживалом тронутого испанского короля Филиппа V, которому ежевечерне пел одни и те же четыре арии. Впрочем, в щедро оплачиваемом заточении бывший ragazzo повел свою игру. Его влияние на испанский двор, по мнению автора, сравнимо только с влиянием Распутина на русский двор. Хотя какие же тут возможны сравнения!
Сам Хэриот упорно гнет другую линию: мол, тогдашние кастраты — то же, что и наши поп-звезды, "как Кларк Гейбл или (непонятно за что.— Ъ) Мэрилин Монро". Опера существовала при каждом уважающем себя монархе. Наслаждаться культурой пения было всеобщим хобби. И более 70% оперных певцов составляли в XVII веке кастраты.
Их невольным производителем была католическая церковь, которая запрещала женское пение, тогда как сама нуждалась в высоких голосах. Неталантливые пожизненно приникали к церковному лону, талантливые утекали в оперу. Период господства кастратов — XVII-XVIII века. Территория влияния — Италия, Германия, Англия и даже Россия.
Кого-то из кастратов убили русские казаки, кто-то полжизни умолял папу дать разрешение на женитьбу, кого-то скандалами отбивали друг у дружки коронованные особы. Во всяком случае, книга приучает к самому слову "кастрат" вместо выдуманного ханжами-музыковедами эвфемизма "сопранист". Уж если чем и хороша книга, то именно прямотой понятий, раскрывающих подоплеку самого пикантного и, увы, утраченного явления мировой оперы. О поющих полумужчинах-полуангелах, проданных родителями в монастырский эксперимент, принято думать с сожалением. Но в предисловии черным по белому написано: "Утрата некоторых физиологических функций с лихвой компенсировалась не только карьерными успехами, но и политической деятельностью, и даже победами на любовном фронте".
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН, СЕМЕН Ъ-МИХАЙЛОВСКИЙ, ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ
Дмитрий Швидковский "Чарльз Камерон при дворе Екатерины II".— М., Наше наследие, 2001.
Исайя Берлин. Философия свободы.— М., Новое литературное обозрение, 2001.
Энгус Хэриот. Кастраты в опере.— М., Классика ХХI века, 2001.