Сегодня начинается официальный визит в Россию премьер-министра Королевства Норвегия ЙЕНСА СТОЛТЕНБЕРГА (Jens Stoltenberg). За несколько дней до визита он дал интервью корреспонденту Ъ БОРИСУ Ъ-ВОЛХОНСКОМУ.
— Господин Столтенберг, это ваш первый визит в Россию?
— Первый в качестве премьер-министра. Но вообще-то я посещал вашу страну много раз. Впервые — еще в 1985 году, по программе молодежного обмена. Потом — уже в качестве министра финансов и министра промышленности — несколько раз бывал в Москве, а также в Архангельске и Мурманске.
Я знаком с руководством России. Имел честь встречаться с премьером Касьяновым в сентябре 2000 года во время его визита в Норвегию. Встречался и с президентом Путиным в Нью-Йорке на сессии ООН. В Москву я приеду вместе с женой, и у них с госпожой Касьяновой будет своя отдельная программа.
— А какова основная программа вашего визита?
— Прежде всего я должен отметить, что Норвегия и Россия — добрые соседи. И как соседи мы в течение многих лет неплохо сотрудничали в самых разных областях. У нас общие интересы, схожие вопросы вызывают нашу общую озабоченность. Поэтому крайне важно развивать политический диалог.
Главная сфера нашего сотрудничества — ядерная безопасность: демонтаж подводных лодок, утилизация отработанного топлива, безопасность АЭС. Мы удовлетворены тем прогрессом, который наметился в этой сфере в последнее время,— в частности, возможностью посетить губу Андреева (здесь расположено крупнейшее на севере России хранилище ядерных отходов.— Ъ). Кроме того, мы сотрудничаем в сфере предупреждения аварий в море и проведения совместных спасательных операций. Это стало особенно актуальным после аварии "Курска". Приоритетными для нас являются вопросы экологии — в частности, уменьшение вредных выбросов на комбинате "Печенганикель". У нас давнее сотрудничество в области рыболовства. Мы вместе работаем над тем, чтобы вылов рыбы не уменьшал ее запасов в Баренцевом море.
Неплохо развивается приграничное сотрудничество. Десять лет назад российско-норвежская граница была практически закрыта, а теперь ее ежегодно пересекают около 100 тыс. человек. Хорошее сотрудничество налажено и в рамках Балтийского совета. Например, мы вместе со всеми странами Балтийского региона боремся против распространения инфекционных болезней, таких, как СПИД и туберкулез. Мы хотели бы иметь открытые границы, но расширение контактов между людьми ведет и к риску распространения инфекций.
Мы сотрудничаем с Россией и в Совете безопасности ООН, на Балканах, на Ближнем Востоке.
— Все это — сферы сотрудничества. Но между Россией и Норвегией есть проблемы, осложняющие наши отношения...
— Я не люблю слово "проблемы" и предпочитаю говорить о нерешенных задачах. Отношения между нашими странами хорошие, а добрые соседи всегда найдут способ решить самые трудные вопросы. И даже нерешенные вопросы не портят наших отношений.
Да, между нами существует нерешенный вопрос о границе морских владений, который стоит еще с 70-х годов. Некоторого прогресса в этом вопросе мы достигли, когда Осло посещал с визитом президент Ельцин (в 1996 году.— Ъ). Нам также предстоит определить принципы модернизации никелевого комбината в Печенге. Это надо было сделать много лет назад. У нас идут также постоянные дискуссии относительно квот на вылов рыбы. У нас общий интерес в поддержании рыбных запасов. Но вопрос о квотах — классическая ситуация конфликта интересов. Пока нам удавалось договориться.
— А Шпицберген, или по-норвежски Свальбард?
— Свальбард — часть Норвегии, но статус его определяется международным договором, который дает определенные права всем странам, подписавшим его. Мы уважаем эти права. Мы признаем право России добывать уголь и вести иные виды деятельности на Свальбарде, но у нас есть право определять природоохранные нормы.
— Вы говорите, что по проблеме границы морских владений был достигнут прогресс во времена президента Ельцина. Но руководство России сменилось. Как это повлияло на поиски решения?
— С президентом Ельциным мы договорились о компромиссе примерно по 75% так называемой "серой зоны". Остаются 25%. Насколько мы можем судить, Россия придерживается того, о чем мы договорились с президентом Ельциным, и тоже заинтересована в том, чтобы найти решение. Но, разумеется, у России своя позиция, у Норвегии — своя.
— Вы понимаете, что компромисс может вызвать негативную реакцию как в Норвегии, так и в России. В глазах общества уступка будет выглядеть как "сдача территории". Во всяком случае, в России это будет воспринято именно так...
— Переговоры — это не то, что совершается перед объективами телекамер. Для этого существуют специальные помещения. Мы хотим найти такое решение, которое устраивало бы обе стороны, и надеемся, что это желание обоюдное.