Сегодня президенту Российского футбольного союза Вячеславу Колоскову исполняется 60 лет. В связи с юбилеем он награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" 3-й степени. О том, как складывалась его карьера, ВЯЧЕСЛАВ КОЛОСКОВ рассказал корреспонденту Ъ АФСАТИ Ъ-ДЖУСОЙТИ.
— Как вы вообще попали в футбол?
— Не случайно. С восьми лет занимался в детском спортивном обществе "Юность", потом за "Трудовые резервы" выступал, потом за "Крылья Советов"... На всю жизнь запомнил, как играл против Эдуарда Стрельцова. Это был его первый матч после освобождения, полный торпедовский стадион, атмосфера накаленная. Я был центральным защитником, он центральным нападающим и, несмотря на все мои старания, забил-таки один мяч из-под меня. Проиграли в итоге.
После окончания Центрального института физкультуры меня распределили в ногинский "Труд", выступавший во второй лиге. К тому моменту мне уже 26 лет исполнилось, и, может, так и остался бы просто футболистом, если бы не завкафедрой футбола ГЦОЛИФКа Михаил Давыдович Товаровский. Он порекомендовал меня на преподавательскую работу, и я согласился. Все-таки и талант футбольный не тот, да и старый я был по спортивным меркам. Так и стал работать в своем институте преподавателем по футболу и хоккею. Потом уже поступил в аспирантуру, где по настоянию Анатолия Тарасова взял хоккейную тему. На тот момент в мире не было ни одной диссертации по хоккею. Не вдаваясь в подробности, могу сказать, что удалось систематизировать на научной основе очень большой объем информации, который, смею надеяться, помог не одному тренеру в работе. Защита диссертации была моим звездным часом. Еще бы, профессора, академики, тренеры всех сборных команд... Наверное, именно потому, что диссертация была уникальной, меня заметили и уже после защиты направили тренером-методистом в управление зимних видов спорта спорткомитета СССР. А через год я стал уже начальником отдела, потом начальником управления хоккея и работал пять лет в этой должности.
— А в футбол все-таки как попали?
— В 1979 году меня вызывает тогдашний председатель спорткомитета Сергей Павлович Павлов и говорит: "Есть мнение перевести тебя на футбол". Я сначала ответил категорическим отказом, но чуть позже меня пригласили к десятому подъезду ЦК КПСС, в отдел пропаганды. Там был такой завотделом Тяжельников Евгений Михайлович, который дал понять, что это задание партийное. Все. С тех пор футболом руковожу.
— Футбольные кумиры у вас были?
— Ну конечно. Но давно, в детстве. В то время все больше динамовцы в кумирах ходили. Просто потому, что турне московского "Динамо" по Англии в послевоенные годы рассматривалось как подвиг.
— И сейчас за "Динамо" болеете?
— Нет, я болеть перестал сразу после назначения начальником управления футбола. У меня и так не было жесткой привязанности к какой-то команде. Гибко болел. Мне, например, нравилось тбилисское "Динамо". Великолепная команда! Особенно во времена Гуцаева и Кипиани. Киевляне очень импонировали, потом "Спартак". Но это давно было. Сейчас-то вообще нет команды, которая мне так уж нравилась бы. Болею я только на матчах сборной, переживаю страшно.
— Мягко стелет, да жестко спать — это про вас?
— Это есть. С одной стороны, стараюсь поддерживать ровные отношения со всеми, независимо от того, подчиненный передо мной или нет. Голос вообще никогда не повышаю. Мой сотрудник мне ответить в любом случае той же монетой не сможет, стерпит. А потом в курилке пройдется так, что мало не покажется. Но если мои поручения не исполняются раз, два — то все... Расстаемся полюбовно.
— Возвращаясь к тому моменту, когда вы из "хоккеиста" в "футболиста" переквалифицировались. Чем легче управлять?
— Хоккеем, безусловно. Там очень покладистая публика, нет второго дна, по крайней мере на тот момент не было. Просто потому, что сильны были традиции: работы, игры, просто боления. В общем, команды мои исполнялись четко. В футболе совсем другое. Он ведь воспринимается как нечто большее, чем просто спорт. В советские времена он вообще был партийным видом. Так что в глаза говорят одно, а потом у себя на местах делают совсем другое.
— Когда речь заходит о вас, среди множества характеристик часто слышится "непотопляемый". В чем секрет живучести?
— Трудно сказать. Видимо, все считают, что я на своем месте. Не беру взяток, у меня нет любимчиков, у меня со всеми ровные отношения, я никому никогда в жизни за 22 года на этой должности не сказал: ты эту команду прибей, а вот здесь сделай вот так. Но все же попытки избавиться от меня были, и очень серьезные.
— Расскажите.
— Реально было две ситуации, когда меня могли уволить. Первая, кажется, накануне Олимпиады 1984 года, когда мне объявили строгий выговор с предупреждением на комитете партийного контроля при ЦК КПСС. После этого не живут. А история была банальная. В общем, поступил сигнал в комитет партконтроля о том, что футболисты "Крыльев Советов" получают помимо полагавшихся им денег доплату. Сигнал по инстанции пришел к нам. Я направляю своего секретаря парторганизации Леонида Шевченко. Пойди, говорю, разберись. Он приехал туда, посмотрел ведомости: все чисто. Ну я и сообщил наверх, что подозрения не подтвердились. А через месяц выясняется, что в комитете партконтроля нам не поверили и послали с повторной проверкой инструктора ЦК. Тот со своей корочкой, естественно, все документы нашел. Получилось, что я ввел в заблуждение партконтроль. Точно уволили бы, если бы не заступничество Павлова. Хотя и другие понимали, что прямой-то вины моей в этой истории нет.
Второй раз кресло подо мной закачалось, когда на смену Сергею Павлову пришел Марат Грамов и учинил чистку. Гнали всех, кто работал с его предшественником. Вот и меня как-то вызывает один из заместителей Грамова и говорит: "Вячеслав Иванович, мы с вами не сработаемся. Есть предложение написать заявление об уходе по собственному желанию". А я ему: "Знаете, мне моя работа нравится, писать заявление я не буду, поэтому увольняйте приказом". И ушел.
Проходит три дня, сижу на работе, звонит телефон. Грамов на проводе: "Зайди". Захожу. "Ну ты чего?! — говорит.— Тебе же все сказали!" — "Ну и что? — отвечаю.— Я считаю, что я на своем месте". И опять ушел.
Проходит еще, наверное, месяц с лишним, опять вызывает меня Грамов да как огорошит: "Знаешь, есть предложение объединить управление футбола и хоккея, тебя поставить начальником, и вообще все уже согласовано. Вот давай, у нас в хоккее проблемы, все проигрываем. Олимпиада в Калгари впереди, а футбол немножко подождет". Как же он подождет, когда и летняя Олимпиада на носу? Ну ничего, обе выиграли. И Грамов стал моим самым близким другом. Парадокс! Ведь дрогни я тогда — и все, и закопали бы, и неизвестно, где бы я был.
— Какие футбольные сборные были сильнейшими в стране за время вашей работы?
— В советские времена — та, что на мексиканском чемпионате мира была. Должны были по крайней мере призерами стать. Но помните, чем все это закончилось? Не повезло, в общем. И еще, конечно, команда, поехавшая на чемпионат Европы 1988 года. Ну обязаны мы были голландцев в финале обыгрывать!
— А нынешние российские сборные?
— Потенциально сильная команда была при Павле Садырине. Но там тоже не сложилось. В стране началась чехарда, разброд, а некоторые возомнили себя такими футболистами великими, что сами, дескать, могут выбирать себе тренера, руководить процессом, определять состав команды. Письма открытые писать стали, требовали вместо Садырина назначить Анатолия Бышовца... В общем, потенциал-то у сборной был, но изнутри она была гнилая. Что долго говорить, скандал получился в 1994 году громкий. Я сразу тогда сказал: "Будет так, как решит РФС, а не футболисты". Так и случилось... Разобрались, в общем, хоть и в ущерб себе.
— Не до конца разобрались, если потом опять тренерская чехарда началась?
— В 1998-м президент Ельцин возьми да и скажи, что руководство российским футболом надо укрепить. Его окружение это поняло так: меня прогнать, а тренером сборной назначить Бышовца. Ну и началось. Вызывали меня в администрацию президента к первому заму, слова всякие говорили. Но времена не те. Должность у меня теперь выборная, так не уволишь. Хотя давили сильно. Особенно ратовали за назначение Бышовца главным тренером. Ничего бы не вышло из этой затеи, если бы второй претендент на должность, Михаил Гершкович, вдруг не взял самоотвод.
— Чем он свое решение объяснил?
— Ничем. Но я знал, ему позвонили люди, которых он уважает, и сказали, что лучше не надо. Вот и остался один Бышовец. Ну и утвердили его главным тренером. А потом началось то, что я и предполагал: шесть игр, шесть поражений. Дело ведь не в том, что, дескать, Бышовец плохой специалист, нет. Просто он начал отдавать долги, приглашая в сборную тех игроков, что поддержали его в конфликте 1994 года. А они сплошь инвалиды. Перед отборочным матчем с Украиной в Киеве на поле некого было выпустить. У одного колено болит, у другого пах, у третьего спина. И тогда уже по моей инициативе сборную принял Олег Романцев.
— Долго его уговаривали? Ведь у Романцева воспоминания о работе в сборной были не самые лучшие.
— С двух попыток. Первый раз мы и получаса не пробеседовали, Романцев категорически отказался. Но я умею убеждать людей, и я доказал ему, что сборная — это его место.
— Вы как-то сказали, что главная беда российского футбола — недостаток квалифицированных тренеров...
— Я и сейчас так говорю.
— Тогда кто мог бы заменить Романцева? Он ведь не вечный.
— Временами появляются и новые тренеры. Ну вот Гаджи Гаджиев, который постоянно прогрессировал и произвел в прошлом году фурор со своим "Анжи". Или Виталий Шевченко. Посмотрите, "Торпедо" как выросло. А Валерий Газзаев, который, несмотря на скачкообразность своих достижений, остается очень сильным специалистом. Есть, одним словом, группа тренеров, способная принять сборную. Но тем не менее надеюсь, с Романцевым мы еще долго проработаем.
— За время работы на посту президента РФС самым громким публичным скандалом было противостояние с Профессиональной футбольной лигой...
— С ПФЛ у меня никогда не было разногласий. Были с ее руководителем Николаем Толстых. Просто потому, что не терплю, когда за моей спиной кто-то лезет в мои вопросы и пытается поднять свою организацию до уровня РФС. Не будет этого. И конкуренции на этом поле я не потерплю.
— Как отпуск проводите?
— В августе на пару недель езжу в деревню в Рязанской области. Красивое место на берегу Оки. У меня там дом деревянный, на месте, где отец родился и жил. И две недели зимой на лыжах катаюсь в Австрии.
— С президентом Путиным не пересекались на лыжах?
— Нет. Хотя если бы посоревновались, то, думаю, не уступил бы. Другое дело дзюдо. Там у меня шансов мало.
— Пошел бы на пользу российскому футболу президент-футболист?
— Конечно. Вот взять экс-канцлера ФРГ Гельмута Коля. Человек футбол любит — и стоило сборной Германии завалить чемпионат мира 1998 года, тут же пошли многомиллионные субсидии в детский футбол. Где-то 500 млн марок дали.
— Планы на будущее имеются?
— В 2003 году я ухожу с поста президента РФС. Сконцентрируюсь на работе в FIFA и UEFA.
— Мечтаете о чем-нибудь?
— Как-то раз в ответ на обвинение в безразличии к результатам нашей сборной перед чемпионатом Европы 1996 года в Англии я сказал: "Вы думаете, мне не хотелось бы пройтись с королевой Елизаветой II под ручку и получить Кубок Европы из ее рук?" Теперь вот мечтаю о том, чтобы наша сборная выиграла чемпионат мира 2002 года и чтобы президент FIFA Зепп Блаттер вместе с императором Японии и президентом Кореи вручили Кубок мира сборной России. Несбыточная мечта, но все же.