Подведены итоги международного конкурса хореографов, проходившего в Большом театре в рамках IX Московского международного конкурса артистов балета. Подтвердились самые мрачные предположения — в России нет не только современных хореографов, но даже и представления о современном балете.
IX Московский международный конкурс поставил сразу несколько рекордов. Самый богатый в постсоветское время (только призовые составили $200 тыс.); самый многолюдный за всю историю (122 претендента обоего пола и 36 хореографов); самый непредставительный — половина россиян, ни одного человека из Европы (кроме индонезийки с нидерландским гражданством), никого из Северной и Центральной Америки (за исключением некоей Гюльнары Абрамсон из Филадельфии).
Собственно, и раньше западные танцовщики приезжали неохотно: жюри под неизменным руководством Юрия Григоровича неизменно отдавало "золото" отечественным дарованиям, и максимум, на что могли рассчитывать иностранцы,— это разделить награду с хозяевами. Но раньше русских хотя бы фильтровали перед тем, как допустить к состязаниям. На этот раз станцевать в Большом смогли все желающие. Поток малограмотных детей (конкурс проводится по двум возрастным категориям) и не менее беспомощных взрослых затопил главную сцену страны. В нем чуть не утонули немногочисленные юные таланты и крепкие профессионалы.
Изнурительность четырехдневного смотра самодеятельности усугубило нововведение: на сей раз современную хореографию конкурсанты должны были показывать уже в первом туре. Причем авторы, поставившие номера специально для конкурса, могли участвовать в состязании балетмейстеров — по мнению организаторов, это должно стимулировать развитие хореографической мысли. Папы, мамы, учителя и оборотистые халтурщики ринулись клепать комбинации — ведь единственным критерием современности у нас считается дата постановки. Одинаково бездарные "Искушения", "Противостояния", "Исповеди" и "Соблазны" соревновались с такими же "Дыханиями океана", "Духами пустыни", "Гибелью 'Титаника'" и прочими "Цунами".
Из груды мусора жюри сумело вытащить два действительно приличных номера. "Три грузинские песни" ("золото" и $5 тыс. призовых) поставил молодой худрук Кишиневского театра оперы и балета Раду Поклитару (Radu Poklitary) в стиле contemporary — без пуантов, позиций, трюков и прочих признаков "танцевальности". Солисты его труппы Надежда и Егор Щепачевы преуморительно разыграли историю про мужа, вечно сбегающего с вечным чемоданом, и его всепрощающую жену. Полуэстрадный номер румына Эварда Клюга (Eward Clug) "Соло для двух стульев" (бронза и $3 тыс.) отменно исполнил японец Томонори Очи (Tomonori Ochi), станцевав жгучее нетерпение парня, ждущего свидания.
Судейская коллегия проявила удивительную стойкость: Сергей Бобров, которого председатель жюри Юрий Григорович публично признал своим лучшим учеником, получил лишь "серебро" и $4 тыс. Наградить его номер "Начало" не хватило духу: там мужчина побуждает женщину к продолжению рода, настойчиво протягивая ей яйцо в качестве символа зачатия. И яйцо, и самые запоминающиеся па верный ученик Григоровича вероломно содрал у шведа Матса Эка (Mats Ek). А собственное изобретение господина Боброва (пробег танцовщика на четвереньках с висящей у него под животом партнершей) аудитория не оценила. Поэтому награждать пришлось менее радикальное "Пробуждение", хоть оно ничем не отличалось от прочих "Вдохновений".
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА