Сегодня состоится официальное открытие 49-й Международной Венецианской биеннале. Но тысячи журналистов со всего мира уже оккупировали самую большую выставку достижений современного искусства. Среди них корреспондент Ъ МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
До официального открытия биеннале происходит грандиозная арт-тусовка: критики, кураторы, коллекционеры, художники, журналисты, высунув языки, бегают по гигантским пространствам биеннале, пытаясь успеть на все важные openings и parties. Участники экспозиций в национальных павильонах с замиранием сердца ждут визитов международного жюри, которое к сегодняшней церемонии должно назвать страну--обладателя одного из трех "Золотых львов" — за лучшую национальную экспозицию.
Судя по длине очередей, в числе фаворитов — Франция, Германия и Америка. Впрочем, решение жюри может и не совпасть с предпочтениями публики. Зато обладатели двух других "Золотых львов" — "Мастерам современного искусства" (то есть за выслугу лет и за вклад в историю) — известны заранее. Это американский скульптор-минималист Ричард Серра (Richard Serra) и живописец Сай Туомбли (Caj Twombly).
Работы этих мастеров можно видеть в экспозиции "Плато человечества" — на программной выставке биеннале, собранной куратором Харальдом Зееманом. Классики капризны. Серра потребовал выстроить кирпичную стену, чтобы отделить свою работу от нового произведения другого классика Ильи Кабакова. Гигантские спирали-лабиринты из ржавого железа Серра не очень корреспондируют с перроном из свежеоструганных досок, от которого отбывает поезд в будущее из инсталляции Кабакова "В будущее возьмут не всех". Так назывался текст, который Кабаков написал лет 20 назад. Но, похоже, маэстро до сих пор гложет неуверенность, возьмут его или нет.
Если судить по выставке, то самым человечным из искусств на сегодняшний день является видео. Сотни экранов, расположенных в Арсенале — старинной венецианской крепости-порте, составляют резкий контраст с архитектурой XIV века, заставляющей вспомнить офорты Пиранези.
Зрители бродят по Арсеналу, как по огромному кинотеатру с кучей залов, в каждом из которых идет свое кино. И все про человеков. Люди, сидящие в кувшинах. Люди дерущиеся и совокупляющиеся. Люди, играющие в футбол. Девушка, танцующая с петлей, в которую она собирается сунуть шею. Курящие папиросы негритята. Везде экраны, экраны, экраны — на стенах, на потолках, на полу. Приглашенные Зееманом режиссеры "большого кино" легко вписались в этот видеоарт. Например, Атом Эгоян посвятил свой ролик интимной процедуре стрижки ногтей на ногах — разглядывать это приходится тесно притиснувшись к экрану. Среди наиболее эффектных работ — трахающиеся роботы Криса Каннингема (Cris Cunningham).
Однако самой заметной работой на "Плато человечества" стала скульптура Рона Мюэка (Ron Mueck), переквалифицировавшегося в художника из мастера спецэффектов в кино. Участник скандальной Sensation, где он показывал труп собственного отца ("Мертвый папа") из пластика, на сей раз Мюэк разродился "Мальчиком", сидящим на корточках. Это очень большой мальчик — если бы он встал, то пробил бы десятиметровую крышу Арсенала. Гигантизм в сочетании с необыкновенным натурализмом (воспроизведен каждый волосок) завораживает.
Коллекция фотографий комнат, где сегодня разными способами умерщвляют людей (очень чистенькие и технологичные газовые камеры, койки с ремнями, на которых делают смертельные инъекции, электрические стулья), отщелканная Люсиндой Девлин (Luchinda Devlin) в американских тюрьмах разных штатов, сегодня говорит о человечестве больше, чем политые маслом каменные плиты Йозефа Бойса (Josef Boys) или его же разбросанные каменные блоки под названием "Конец XX века". На фоне документальных свидетельств меркнут свидетельства художественные.
Инсталляция "Плато мысли", собранная самим Зееманом и выглядящая как программное произведение биеннале, представляет собой помещенные на одном постаменте скульптуры разных времен и народов — от "Человека идущего" Огюста Родена, впервые показанного на 1-й Биеннале сто лет назад, до музейных Будд, африканских тотемов и шлема от скафандра космонавтов.
Приятно отметить, что в русском павильоне идут в ногу с мировым процессом. Инсталляции Зеемана буквально вторит работа соц-артиста Леонида Сокова "Театр теней скульптуры XX века" — коллекция миниатюрных реплик самых знаменитых скульптур ХХ века, отбрасывающих фантастические тени на стены павильона. Однако гораздо большей популярностью у посетителей пользуется молельный зал, устроенный Сергеем Шутовым на втором этаже.
В такт неслышной молитве раскачиваются 39 коленопреклоненных черных фигур. Инсталляцию сопровождают тексты молитв разным богам на разных языках мира. Объединяющий разные конфессии пафос усиливается тем, что все фигуры обращены к террасе, с которой открывается вид на Венецианскую лагуну. И это правильно — у художников одна Мекка. Венеция.