С 8 по 14 июня
Событие недели — премьера на канале ТВЦ двух едва ли не лучших французских фильмов минувшего сезона: "Под песком" (Sous la Sable, 2000) Франсуа Озона (Francois Ozon) (9 июня, 0.30, *****) и "Дело вкуса" (Une Affaire de gout, 1999) Бернара Раппа (Bernard Rapp) (11 июня, 23.05, ****). В этих напряженных психопатологических драмах французское кино, казалось бы, безнадежно увязшее в последние годы в расчесывании мелких проблем неинтересных людей, обретает новое дыхание.
"Под песком" неожиданно повзрослевшего Озона, насмешника и любителя шокинга,— зрелая и невыносимо печальная драма о любви и памяти. Немолодая пара отдыхает в домике на берегу моря. Муж исчезает. Для всех очевидно, что он утонул: не выдержало сердце. Для всех, кроме его жены, блестяще сыгранной Шарлоттой Рэмплинг (Charlotte Rampling). Она спасается от отчаяния тем, что отказывается признать его отсутствие, ведет себя так, словно он по-прежнему ужинает с ней, лежит в ее постели. И когда она заводит любовника, то таится так, словно муж может разоблачить ее. И даже когда ей предъявляют выловленный из моря труп, она, перейдя грань здоровой самозащиты и безумия, откровенно лжет следствию. Возможно, за последние годы "Под песком" — один из лучших фильмов о любви и о том, что самообман — порой единственное лекарство в невыносимо бренном мире от отчаяния и самой смерти. "Дело вкуса" — тоже притча, пользующаяся традиционными средствами социального памфлета. Только постепенно понимаешь, что речь идет не о сатире на буржуазию, а об одиночестве, двойничестве, любви, ненависти и власти. Поскольку фильм французский, все основано на кулинарной метафоре. Несчастный и пресыщенный мультимиллионер нанимает случайно встреченного официанта на роль своего персонального дегустатора. На самом деле он пытается подменить его личность своей, перекроить его вкусы на свой манер, использовать его тело как инструмент для того, что сам миллионер сделать не решается: соблазнить женщину, прыгнуть с парашютом. Конечно, это отношения господина и раба, но кто из них кто, сказать невозможно. Проще всего интерпретировать "Дело вкуса" как метафору гомосексуальной страсти. Это справедливо, но только отчасти: Рапп разыгрывает в своем фильме множество вариаций на тему человеческих отношений, неизбежно приводящих к смерти. 12 июня на телеэкране возникает и интереснейшая драматургическая коллизия. В один и тот же час по двум каналам идут два фильма, снимавшиеся практически в одно и то же время, но символизирующие два полюса современного российского кино. На РТР — "Сибирский цирюльник" (1999) Никиты Михалкова (20.30, **), на ТВЦ — "Время танцора" (1997) Вадима Абдрашитова (20.25, *****). "Сибирский цирюльник", замышлявшийся как своего рода государственнический манифест и обретший статус национального достояния, поражает несоответствием замысла и воплощения. Фильм во славу России начинается с трепещущего по ветру звездно-полосатого флага и основной ценностью русского духа полагает смачный мордобой на Масленицу и умение закусывать "очищенную" граненым стаканом. Фильм во славу русского офицерства показывает малосимпатичных юнкеров, которые нарушают все возможные уставы, валятся с ног от одного бокала шампанского, готовы забыть обо всем на свете ради прекрасных глаз американки и млеют на любительской сцене под взглядом известного содомита великого князя Сергея Александровича. Колоссальные затраты на то, чтобы погасить кремлевские звезды ради одного плана и засыпать Москву искусственным снегом, на экране, увы, не впечатляют. А сама Москва похожа скорее на Бейрут или Ольстер: в тишайшие годы царствования Александра III нигилисты ведут с армией чуть ли не баррикадные бои. Абдрашитов же снял подлинную историческую трагедию на современном материале. "Время танцора" — фильм об ужасе победы, о пире несчастных победителей, о тенях в раю. Рай — это абхазское побережье, гулкая южная ночь, прибой и доброе вино: кинематограф Абдрашитова заново обретает во "Времени танцора" утраченную на какое-то время плотскую и одновременно мистическую осязаемость. В покинутых грузинским населением домах селятся казаки-наемники, сражавшиеся на стороне абхазских сепаратистов, их жены примеряют платья, в панике бегства брошенные бывшими хозяевами. Три друга, один из которых не успел на войну (он своего рода Иван-дурак, сберегший душу),— хорошие простые ребята. Им бы жить в этом земном раю и радоваться, но и их сердца, и сердца зрителей гложет беспокойство, одолевает тоска. Рай оказывается экзистенциальным адом. В этом фильме впервые прославилась и сыграла, быть может, лучшую до сих пор свою роль военно-полевой жены одного из героев никому тогда еще не известная Чулпан Хаматова. Масштаб режиссерского дарования Абдрашитова можно оценить и благодаря не самому его удачному фильму "Армавир" (1991), чей сюжет навеян трагедией теплохода "Адмирал Нахимов" (10 июня, НТВ, 22.00, ***). Короткая сцена гибели теплохода в виду столь же благостного, как и во "Времени танцора", черноморского побережья, полна ледяного ужаса, перед которым меркнут все спецэффекты всех "Титаников" мирового кино. Англичане же со своей историей разбираются весьма лихо. Клиподел Джейк Скотт (Jake Scott), сын Ридли (Ridlay) и племянник Тони Скотта (Toni Scott), дебютировал в режиссуре странным и неожиданным авантюрным фильмом "Планкетт и Маклейн" (Plunkett and Macleane, 1999) из английской жизни середины XVIII века (9 июня, ОРТ, 23.20, ****). В нем сочетаются вещи, ранее в кино не сочетавшиеся. Смачная гротескная стилизация под живопись Хогарта (неужели "голубые" модники образца 1748 года и вправду щеголяли в экстравагантных фиолетовых шляпах, подошедших бы и Оскару Уайльду?) и цинизм, которому позавидовали бы Пеккинпа (Peckinpah) и Тарантино (Tarantino). Джентльмены-грабители изъясняются на сленге и глотают рубин, только что извлеченный из желудка покойника, злодей-судья выдавливает глаза на крупном плане, а французский аристократ, пронзенный дюжиной пуль, умирает, прихлебывая белое вино. Вполне уместно для такого XVIII века и глумливое рок-сопровождение. Хриплый голос с истерическими нотками подтверждает, что зрители не ошиблись в выборе маршрута: "Yes, You go in the Hell". Не щадят своего национального самолюбия и американцы. Раздолбай-пилот из Лос-Анджелеса, лишившись своей лицензии, оказывается летчиком суперсекретного подразделения американской армии, базирующегося в Лаосе и перебрасывающего по воздуху партии оружия. Ну и наркоты, само собой. Официально их не существует, официально США не ведут в Лаосе боевых действий. Поэтому циничные воздушные ковбои воспринимают кошмар Индокитая как своего рода бурлеск. "Эйр-Америка" (Air America, 1990) (10 июня, РТР, 21.10, **) Роджера Споттисвуда (Roger Spottiswoode), конечно, не великий "Апокалипсис" Копполы, но вьетнамская война и здесь предстает как предприятие сугубо бредовое.