В московском Театре оперетты прошли однодневные гастроли Датского королевского балета, организованные фирмой "Постмодерн-театр". Концертная программа в трех отделениях содержала хореографию трех веков. Бесспорное преимущество осталось за позапрошлым.
Поглядеть на выступление датчан собрался весь столичный балетный истеблишмент, что случается нечасто. Повышенный интерес профессионалов был вызван разными обстоятельствами. Во-первых, предоставлялась редкая возможность увидеть фрагменты из балетов классика XIX века Августа Бурнонвиля в исполнении главных хранителей его наследия и, соответственно, постичь специфику датской школы классического танца. Во-вторых, по обыкновению заманчиво выглядело на афише имя Джона Ноймайера (John Neumeier), поставившего специально для датчан "1963: вчера". В-третьих, свой свежий балет "Сон Турандот" на музыку Хиндемита (премьера состоялась в Копенгагене полмесяца назад и была принята на ура) показал Алексей Ратманский. Ведущий солист Датского королевского балета считается главной надеждой балета отечественного: его постановки не без успеха прошли в Большом и Мариинке, и оба театра ангажировали балетмейстера на следующий сезон.
"Сон Турандот" едва ли способен вызвать у заказчиков прилив воодушевления. Лексика хореографа существенно не обновилась, а режиссерски этот балет явно уступает московским спектаклям Ратманского. Предвосхищая возможные упреки, хореограф заявляет в программке, что "сон — это просто жанр, который позволяет дать драматическое напряжение, не отяжеляя его реальной логикой событий". Логики в балете действительно никакой, но отсутствует и "драматическое напряжение". Для настоящей фантасмагории у Ратманского явно не хватило фантазии. Многообещающий хаос экспозиции вылился в штатную ситуацию: экзотичная принцесса Турандот, отсмотрев перепляс женихов, выбрала себе подходящего — как домашнюю собачку. Ярко очерченные побочные персонажи не смогли найти себе места в этом сюжете. Режиссерски невыстроенный спектакль разрешился банальной балетной кодой: танцуют все. Кроме изгнанного со сцены "ходячего" злодея в смазных черных сапогах, который с самого начала мешал всем радоваться жизни.
"Сон Турандот" неуверенно балансирует между сюжетным представлением и балетной абстракцией. Природная склонность влечет господина Ратманского к "низкому жанру": гротесковому обыгрыванию классики, актерской характерности и хореографическим диалогам-перепалкам. По-видимому стесняясь этих качеств (вообще-то редких и ценных), балетмейстер стремится к "высокому штилю", утверждающему самоценность хореографии.
Подобные проблемы явно не тревожили Августа Бурнонвиля, правившего Королевским балетом с 1830-го по 1877 год. Рассказывая своим зрителям разнообразные любовные истории, он преспокойно разбавлял их самодостаточными хореографическими эпизодами. Именно такой шедевр из балета "Неаполь, или Рыбак и его невеста" завершал гастрольную программу. Роскошный каскад из pas-de-six, сольных вариаций и финальной тарантеллы ясно показал, откуда Джордж Баланчин черпал вдохновение для своих реформ в целом и знаменитой "Тарантеллы" в частности: и синкопы, и неожиданные точки-остановки на пуантах, и коварные прыжки без разбегов-preparation, и небрежное щегольство при исполнении казуистичных мелких па — хорошо забытая датская техника танца, привитая русским танцовщикам в XIX веке учеником Бурнонвиля Христианом Иогансоном.
Публику, ждущую от старой классики сильнодействующих эффектов в виде фуэте, больших прыжков и буйных вращений, несколько обескуражило отсутствие оных. Балетных же профессионалов обескуражило исполнение: датчане, со школьной скамьи изучающие Бурнонвиля, оказались совсем не так точны в позициях, безукоризненны в турах и резвы в заносках, как от них ожидали. Различными оказались и критерии, предъявляемые к балеринам: полногрудые прыгучие крепышки с небольшим подъемом и совсем уж маленьким шагом, которых у нас не выпустили бы из корифеек, оказались первыми солистками. Впрочем, уязвимый в частностях, ансамбль из 20 знатоков аутентичного Бурнонвиля во главе с изящной Гудрун Боесен (Gudrun Bojesen) и виртуозом Томасом Лундом (Thomas Lund) произвел изрядное впечатление.
ХХ век был представлен медитативно-чувственным дуэтом англичанина Тима Раштона (Tim Rushton) под названием "Номады" ("Кочевники") — его тонко и точно исполнили Ана-Мария Лукачу (Ana-Maria Lucaciu) и Алексей Ратманский. Аффектированным, но банальным "Желанием" (содержание исчерпывается названием) известного Москве австралийца Стэнтона Уэлша (Stanton Welch). А также "датской" миниатюрой Джона Ноймайера — в том смысле, что сочинил он ее к юбилею и специально для датчан. Номер "1963: вчера" на музыку Beatles вдохновлен реминисценциями хореографа, проходившего в начале 60-х стажировку в Дании. Сюжет его в том, что alter ego хореографа посещает сильфида — неуловимая тайна балетного искусства. Очистив видение от романтической оболочки (попросту сняв платье-тюник), будущий творец овладевает ею — танцует на редкость пресный и невыразительный дуэт; а затем, оставив видение сидеть в печали над собственным костюмом, гордо удаляется во тьму будущего под бессмертное битловское "Yesterday". Столь беспомощный номер мог позволить себе только настоящий классик.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА