В московском парке "Коломенское" открылись гастроли французского конного театра "Зингаро". Привоз в Россию спектакля Бартабаса "Триптих" — самый дорогостоящий проект Всемирной театральной олимпиады. Сам спектакль — самое экзотическое зрелище ее основной программы.
Привезенный из-под Парижа и разбитый почти на берегу Москвы-реки шапито оказался похожим на корабль космических пришельцев из кинематографа 70-х — черный, немного приплюснутый, ощетинившийся четырьмя вытянутыми вверх трубами. Для зрителей, идущих от станции метро, вид на приземлившуюся "тарелку" с косогора открывается вдруг, в проеме между деревьями, отчего сходство с киносюжетами про визит инопланетян только усиливается. Внутри шатра зрителей тоже ждет атмосфера иных миров: неясные звуки, полумрак, едкий сизый дым, стелющийся над огороженной ареной, выпуклой в центре и усыпанной марсианским красным песком.
Спектакль "Триптих" положен на три музыкальные партитуры. Первая из них — "Весна священная". Поставлена весьма экспрессивно и жестко. Под музыку Стравинского семь танцовщиков из индийской народности дравидов подвергаются вторжению всадников. Агрессия выстроена как большой, мастерски исполненный цирковой номер с джигитовкой и акробатикой. Но самый любопытный эпизод другой — когда на арену выбегают три похожие на огромных мышей белые лошади (как оказалось, какой-то особой португальской породы) и без видимого участия людей устраивают мини-спектакль: вываливаются в красноватом песке, трутся друг о друга носами, соперничают, мирятся и устраивают совместный пробег, который попеременно оказывается то погоней, то бегством. Несчастному племени шансов на выживание не оставлено.
Во второй части триптиха живых лошадей нет. Есть белые скульптуры искореженных лошадиных тел. Есть танцовщики, совершающие ритуал пластического омовения этих тел. Есть кларнетист на вершине арены и "Диалог двойной тени" Пьера Булеза. Как объясняли потом близко знающие Бартабаса, вторая часть "Триптиха" поставлена в память о любимом коне Зингаро, давшем имя театру и умершем несколько лет назад. Это искупает затянутость и необязательность средней части спектакля.
Третья часть — опять Стравинский, "Симфония псалмов". Шесть наездниц в шелковых платьях и с распущенными волосами на холеных белых лошадях с распущенными гривами смотрятся надменно и царственно, словно королевский двор на выезде. Копыта выделывают великолепные танцевальные узоры. Гармонию нарушает дергающееся в висящем над ареной мешке темнокожее человеческое тело. К дамам присоединяются всадники-кавалеры, а человек в мешке никак не может родиться, обрести почву под ногами. Когда он наконец достигнет выпуклой вершины земли, красивые наездники исчезают, оставив "новорожденного" один на один с круглой песчаной пустыней. И наконец, отдельным номером в центре арены под колокольный звон выезжает сам Бартабас — всадник черный, кумир на гарцующем коне. Говорят, он всегда так завершает свои спектакли. В "Триптихе" это явление оказывается не просто финальным автографом создателя, но окончательным оформлением мессиджа. Автор концепции, постановщик и сценограф Бартабас приходит Фортинбрасом — но не спасителем, а князем тьмы.
По Бартабасу, выходит, что тот, кто один, без лошади, слаб, беззащитен и лишен покоя. Всадники же сильны, беспощадны и загадочны. Безлошадные рождены ползать, страдать и погибать. А познавшие магическую силу единства с лошадями способны победить мир и исчезнуть, так и не открыв своей тайны. Всадники из "Зингаро" несут с собой культ силы и сурового равнодушия. Их исполнительское мастерство не может не вызвать восторженной зрительской овации. Визуальная выразительность спектакля отпечатывается в памяти надолго. Это зрелище, которое непременно надо увидеть, хотя оно подернуто мрачными оттенками. Лошади Бартабаса — не цирковые лошадки. Вместе с наездниками они выглядят завоевателями из других миров. Впрочем, вне сцены они вполне мирные; перед началом спектакля любой из зрителей может убедиться в этом за кулисами, увидев их в небольшом манеже позади черного шапито.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
До 21 июня в парке "Коломенское" в 20.00.