Мальчику год от роду. У него тяжелый порок сердца. Сложный. Такой сложный, что врачи у них в Тюмени не взялись оперировать мальчика, взялись в Томском НИИ кардиологии. Чтобы оперировать Алешу, недостаточно только врачей, инструментов и медикаментов. Нужен еще кондуит — протез аорты, который специально выращивают из биологического материала в пробирке.
Алеша устает. Сначала синеют губы, потом начинается одышка. Потом мальчику приходится сесть, потом лечь. Он лежит, молчит и грустит. Грусть — это инстинктивная экономия ресурсов
Фото: Василий Попов, Коммерсантъ
Когда Алеша родился, Татьяна не взяла его на руки, потому что ей не дали взять его на руки — сразу унесли в реанимацию, на аппарат искусственной вентиляции легких. И еще целый месяц Татьяна приходила под дверь реанимации, но внутрь ее не пускали — такие у нас правила. Только месяц спустя одна из медсестер сжалилась и, пока врачи не видят, пустила Татьяну хоть посмотреть на сына и минутку подержать на руках.
Но и тогда Татьяна не смогла взять Алешу как следует. Мальчик показался ей слишком маленьким. Он и был маленький. Слишком хрупким. Он и был хрупкий. Татьяне казалось, что ручки у Алеши такие тоненькие, что, если взять мальчика на руки, сломаются. Вот это нет, конечно. Рукам младенца ничего не угрожало, а вот сердце действительно могло "сломаться" каждую минуту.
Медсестра запеленала Алешу, спрятала под пеленкой слишком тоненькие руки и дала матери подержать. Татьяне показалось, что мальчик совсем ничего не весил, хотя он весил почти три килограмма.
Вскоре, когда Татьяна и специально откомандированный с нею врач повезли Алешу на поезде из Тюмени в Томск к кардиохирургам, стало как-то легче. Татьяна освоилась, научилась обходиться с малышом. И даже сопровождающий доктор признал, что больше Татьяне не нужен, что она научилась.
Пришло время учиться Алеше. Сначала он учился есть. Детям с пороком сердца это непросто. Они от сердечной недостаточности быстро устают сосать, от этого едят очень мало, от этого слабенькие, от слабости устают сосать — замкнутый круг. Есть толком Алеша научился к полугоду, но все равно плохо набирает вес. А это же мечта кардиохирурга — чтобы ребенок набрал вес.
Потом Алеша стал учиться держать голову. Голова очень тяжелая. Если сердце не подает толком кровь в мышцы, такую тяжелую вещь, как голова, держать трудно. Алеша не смог научиться в месяц, как положено. И в два месяца не научился. Научился только к четвертому месяцу жизни.
И стал учиться сидеть. Это, как вы понимаете, еще труднее. Надо оторвать от кровати не только тяжелую голову, но и тяжелые плечи. Надо совершить всякие хитрые движения — супинация, ротация. Это же сразу не сообразишь. Особенно если нейронам мозга не хватает кислорода. Над этой задачей Алеша бился лишних три месяца по сравнению с нормой.
Потом стал учиться вставать. Это совсем тяжело. Надо оторвать от земли голову, плечи и попу. Честно говоря, даже и до сих пор, к году, Алеша не очень-то освоил этот фокус. Татьяна утверждает, что Алеша встает и даже ходит по кроватке, но это не совсем считается: он встает и ходит с поддержкой.
Ему тяжело. Он радовался, когда впервые поднял голову. Он смеялся, когда впервые сел. Он хохотал, когда встал на ноги и увидел мир с высоты своего роста. Ему любопытно. Есть столько новых навыков, которые следовало бы освоить. Прыгать, бегать, играть в сложные игры, а не только в игрушки, которые играют за тебя сами... Говорить...
Алеша старается. Ему интересно перейти от лепетной речи к членораздельным словам, но пока удалось освоить только слова "мама" и "папа". Потому что мозг очень большой и очень энергозатратный, потребляет очень много кислорода, микроэлементов, питательных веществ. Но где все это возьмешь для мозга, если сердце не докачивает туда кровь...
Алеша устает. Сначала синеют губы, потом начинается одышка. Потом мальчику приходится сесть, потом лечь. Он лежит, молчит и грустит. Грусть — это инстинктивная экономия ресурсов. Люди ведь улыбаются мышцами лица, а им нужен кислород, чтобы сокращаться, а сердце не докачивает кровь до лицевых мышц. Алеша лежит и грустит.
Не грусти, малыш. Я точно не знаю где, но где-то на краю света в хитрой лаборатории в специальном теплом стеклянном шкафу растет для тебя аорта. Я не знаю точно, но, кажется, ее делают из клеток теленка, если я ничего не путаю. Не важно.
Важно, что аорта вырастет, ее пришьют к твоему сердцу и кислорода будет полно. Навалом.