Новосибирский театр оперы и балета показал премьеру "Коппелии" Мариуса Петипа. Это реконструкция спектакля 1894 года, сделал ее Сергей Вихарев — танцовщик и хореограф, на счету которого нашумевшая "Спящая красавица" Мариинского театра. Из Новосибирска — ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА.
Новосибирский театр переформатировал свою сцену-аэродром в размер сцены Мариинского театра. Упаковал спектакль по архивным эскизам. Не пожалел ткани на многослойные старинные пачки. Согнал и выдрессировал исполнителей на многолюдные танцевальные ансамбли. Заставил стандартно выученных русских девушек перестроить телесный аппарат под старинную лексику — то виртуозно плотную, дробную и верткую, то коварно разреженную. Тщательно обуютил спектакль аксессуарами: бутафорскими бабочками, порхающими на невидимой проволоке, привязанной к руке танцовщицы, или громадными каминными часами в полсцены в финальном дивертисменте.
То, что это не стилизация, очевидно: в новосибирской "Коппелии" последовательно и цельно реализован тип композиционного мышления, имитировать который спустя сто лет попросту невозможно — его можно только воспроизвести с оригинала. В слаженной постановочной команде дал петуха лишь художник Вячеслав Окунев, заливший декорации и костюмы нестерпимым анилином, будто купленным в ближайшем магазине хозтоваров.
Что значит этот проект для конкретного театра, было понятно заранее. Когда балет был советским, а хореограф Юрий Григорович — молодым и подающим надежды, в Новосибирск вела широкая тропа из обеих балетных столиц: туда стекались кадры, вытесненные из официальных балетных структур. Не насовсем, конечно: через несколько сезонов ссыльные, как правило, возвращались и продолжали карьеру в Москве или Ленинграде. Но пока высокие официальные лица решали, что делать с очередным фрондирующим новичком, критики полным составом загружались в самолеты и поезда: центр актуального балетного процесса перемещался в Новосибирск. Этот город стал пересыльным пунктом между Ленинградом и Москвой для Юрия Григоровича, с него началась большая жизнь Олега Виноградова, туда уехал в "эмиграцию на Восток" (симметрично побегу Нуриева на Запад) Никита Долгушин.
Затем бывшие диссиденты сами стали номенклатурой, в пору общей балетной стагнации приток новых имен прекратился повсеместно, Новосибирск отошел на периферию и о себе почти не напоминал более двадцати лет. Нынешняя архивная "Коппелия" радикально меняет ситуацию. Историческими упражнениями сегодня принято заниматься в лучших балетных домах. Мариинский театр кормит и никак не может накормить мир своей реконструкцией "Спящей красавицы"-1890. Петипа начали имитировать — грубо, но все равно успешно: изгнанную из Большого театра "Дочь фараона" Пьера Лакотта (Pierre Lacotte) вот уже год как оплакивает московская общественность, а торопливую халтуру того же Лакотта на темы "Пахиты" жадно и под аплодисменты заглотила Opera de Paris. Дадут что-нибудь еще — оторвут с руками и это. Скончавшийся почти 90 лет назад Мариус Петипа внезапно стал одной из самых модных фигур. В этом смысле частная новосибирская "Коппелия" подтверждает общую тенденцию.
Нынешний интерес к неизвестному ранее антиквариату — попытка выйти из репертуарного кризиса, в котором сегодня пребывают академические труппы-гиганты. С тех пор как Рудольф Нуриев и Наталья Макарова обставили мир копиями русской классики, а бывшие советские труппы стали активно гастролировать за границей, от клонов "Лебединых озер", "Баядерок", "Дон Кихотов" и "Спящих красавиц" мутит и публику, и артистов. Балетный мир давно поделился на окостеневший, буржуазный ballet и постоянно обновляющийся, полистилистичный dance. При этом большинство ключевых хореографов ХХ века с самого начала затворились в собственных авторских театрах, наезжая к балетным академикам лишь эпизодически. Но и эта гостевая практика не поправила дела: и широкая публика, и сами танцовщики по-прежнему предпочитали нестареющие галопы Минкуса, внятные коллизии, обаятельные гримаски в живописной пантомиме, пуанты и пачки. Ждать спасения было неоткуда. И ballet решил спасать себя сам: полез в сундуки. Учитывая, что в послужном списке Петипа около восьмидесяти названий, балет обеспечил себя стабильным развлечением на несколько лет вперед.