К первой в России выставке Энди Уорхола издатели подгадали перевод знаменитой "Философии Энди Уорхола (от А к Б и назад)". Эта книжка уже давно растаскана на цитаты — и про "Макдональдс" как воплощение красоты, и про супермаркеты, которые современные музеи, и про прыщи, которых не надо стесняться, и про то, что вместо картины за $200 тыс. на стену лучше повесить сами деньги. Но все же имеет смысл прочесть ее и целиком, чтобы хотя бы пополнить свой запас афоризмов на каждый день. Например, "трансвеститы — это живое свидетельство того, какими хотели быть женщины, какими некоторые до сих пор хотят видеть женщин и какими некоторые женщины все еще хотят быть". Или: "У всех есть проблемы, но главное — не делать проблем из своей Проблемы". И так далее.
Переводов даже два — есть из чего выбирать. Один, пиратский, осуществлен петербургским фондом "Про арте", другой, законно-лицензионный,— московским издательством Дмитрия Аронова. Различить их можно по цвету обложки (в первом случае белая, во втором — серебряная, любимый цвет Уорхола) и по названию. Приглашенная "Про арте" на роль переводчика профессиональный психоаналитик Наталия Кигай зачем-то поменяла в подзаголовке книги английские буквы A и B не на соответствующие русские А и Б, а на пижонские Э и Ъ. В результате полное название книги у нее звучит как "Философия Энди Уорхола (от Э к Ъ и обратно)". Хотя, как сказал бы Уорхол, это совершенно не имеет значения, тем более что проартовское издание предназначено не для продажи, а для бесплатной раздачи художникам и искусствоведам, что отчасти оправдывает и "нелегальность" перевода.
Издание Аронова, напротив, уже продается. И, пожалуй, его вполне можно рекомендовать как образцовое. Молодая переводчица Галина Северская не грешит англицизмами и не пытается представить Уорхола своим пациентом, как это делает госпожа Кигай, для которой "отрочество" — это "пубертат", "старость" — "сенильность", а банальный "диван" — непременно пресловутая "кушетка".
Но справедливости ради стоит заметить, что автор "философии" сам явно напрашивается на сеанс психоанализа, хотя и утверждает в самом начале книги, что от эмоциональных проблем ему помог избавиться не психоаналитик, к которому он пытался обратиться, а телевизор. Да, Уорхол говорит, что его идеал — обыкновенный, нормальный человек. Но если судить по книге, сам он был чрезвычайно от него далек. Уорхол, каким он себя изобразил,— явный человек будущего (отчасти уже наступившего), гомункулус, выращенный в урбанистической пробирке, пустой комнате с четырьмя телевизорами. О таком новом человеке, буквально живущем не с другими людьми, а исключительно с достижениями цивилизации — пылесосами, магнитофонами, телефонами, для которого внешний мир существует лишь как картинка в телевизоре или фото в иллюстрированном журнале, очевидно, мечтали авангардисты 1920-х. Уорхол и представляется таким "землянитом", существом особой породы, придумавшим для себя систему защиты от "слишком человеческого", вот эту самую философию. Кому-то она может показаться по-детски наивной и показушной. Вроде идеи седого парика, который надо носить, чтобы все думали, что ты выглядишь гораздо моложе своих лет. Кому-то, напротив, печально-мудрой и стоически-мужественной — чего стоит хотя бы фраза "Подумаешь!", которой Уорхол предлагает встречать любые жизненные неприятности. "Меня не любила моя мать" — подумаешь! "Мой муж не хочет со мной спать" — подумаешь! Так относиться к жизни может лишь человек, который точно знает, что жизнь — Ничто. То есть настоящий философ.
Романом "Элементарные частицы" Мишель Уэльбек сказал свое решительное "Адье!" миру, погрязшему в несправедливости и в сексуальных проблемах. И, как водится среди писателей, которые на самом деле не могут жить без читателей, уходит он "...в другую комнату". Вступление у романа — словно начальные титры фантастического фильма: "Страна, где он появился на свет, в экономическом отношении медленно переходила в категорию средне бедных государств... Чувства любви, нежности, человеческого братства в значительной мере оказались утрачены... Свершилась третья метафизическая мутация". Речь не о России, а о Франции. Революционную мутацию инициировал один из главных персонажей, ученый по имени Джерзински, он изобрел клонирование. Первый клон создается в 2029 году.
Человеки новой цивилизации смогут наконец избавиться от грехов и страхов прошлого, а "винтажи"-оригиналы постепенно отмирают. Но на этом сходство с фантастическим произведением исчерпывается. Большая часть романа посвящена "последним дням старого мира". Ощущение конца света по поразительному совпадению перекликается с приходом "кризиса сорокалетия". Уже не юные герои Уэльбека (род. 1958) терпят поражение за поражением на любовном и профессиональном фронтах. Вокруг тоже сплошной индивидуализм и атом атому — волк. По этому случаю писатель сам дает себе карт-бланш и вдоволь оттягивается: одного за другим отправляет персонажей на тот свет и, что называется, на голубом глазу наполняет роман педофильскими, расистскими и всяческими другими "неполиткорректными" эпизодами. Все равно вырождение уже не за горами, а снявши голову, по волосам не плачут.
Стилистически сопоставление общего и частного выдержано со всей строгостью: за каждым публицистическим пассажем ("Впоследствии глобализация экономики положила начало конкуренции куда более жесткой, которая развеяла мечты об интеграции всей массы населения в средний класс...") следует пара-другая обязательно откровенных сцен ("Давай съездим на мыс Агд, устроим групповушку в нудистском секторе... Тебе тоже нужно отдохнуть, ты нуждаешься в оргазмах в кругу самых разнообразных женщин"). Иногда, впрочем, неожиданно добавляются стихотворные фрагменты (сам Уэльбек просит называть его поэтом, а не прозаиком: наверное, если посреди всего этого бытового апокалипсиса у автора еще и осталось кое-что святое, так это его собственные стихотворческие амбиции).
Блестящего ироничного стиля, который обещала читателям французская пресса, в "Элементарных" не наблюдается. Может быть, дело в русском переводе или в том, что мы не так хорошо знакомы со всеми французскими реалиями (не листаем журнал "Пиф" и не ходим в магазин "Монопри"). Правда, в романе есть остроумный ход. Один из главных персонажей, особенно сексуально озабоченный да еще и проводящий время в психических больницах, становится писателем. А упоминание Олдоса Хаксли с его знаменитой антиутопией дает подсказку: все, что касается 2029 года и клонирования,— лишь вставная новелла, написанная героем, ремейк американского романа "О дивный новый мир".
Разговоры о бешеной популярности "Элементарных частиц" — во многом рекламный трюк издателей. Французские интеллектуалы относятся к писателю не слишком серьезно: им уже поднадоела ситуация "включаешь утюг — там Уэльбек". Вряд ли реклама сработает в России: здесь есть свои антиутопии и мутанты (Толстая), свои разборки на "клеточном" уровне (Азольский). К тому же пафос борьбы с индивидуализмом от нас пока далек: со своей-то соборностью еще не разобрались.
ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА, МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА
Энди Уорхол. Философия Энди Уорхола (от А к Б и наоборот) / Перевод с английского Г. Северской. М.: Издатель Д. Аронов, 2001.
Энди Уорхол. Философия Энди Уорхола (от Э к Ъ и обратно) / Перевод с английского Н. Кигай. СПб.: Институт Про арте, 2000.
Мишель Уэльбек. Элементарные частицы / Перевод с французского И. Васюченко, Г. Зингера. М.: Иностранка, Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001.