 |
— Господин Годар, ну и зачем вам участвовать в конкурсной программе Каннского фестиваля?
— Вы думаете, это решаю я? Тебе говорят: приходите туда-то в 17 часов. Ты идешь. Тебе говорят: ваш фильм включен в конкурсную программу. И все.
— И чем вы здесь занимаетесь?
— Люди из управления дистрибуции фильмов хотели выдать нам некоторую сумму денег... Поскольку деньги не были лишними, мы согласились их принять. Но у фильма был бы прокат и без Канна. Я бы у себя в швейцарской провинции позвонил своим друзьям-прокатчикам: "Могу ли я показать вам свой новый фильм на следующей неделе?" — или отдал бы независимым прокатчикам, даже не показывая его. Если люди захотят говорить о фильме, они будут говорить о нем. Потом, Канн — это удобно для встреч и переговоров. Я собираюсь снимать свой следующий фильм "Наша музыка". Встречаюсь со своими старыми друзьями, делаю пометки в записной книжке...
— Что вы написали в своей записной книжке?
— Так, слова, фразы. Не столь важно, откуда они взялись, главное, что они кажутся мне подходящими. Я всегда веду записи, особенно если у меня появляется намерение снимать фильм. Цитаты из разговоров, из книг. В конце концов у меня всякий раз получается толстая тетрадь... которой я даже не всегда и пользуюсь, потому что это ведь надо все перечитывать.
— Какую книгу вы читали в последнее время?
— Я редко читаю что-то полностью. Чаще я читаю фрагменты. Но, конечно, есть романы, которые я читаю по многу раз. Например, "Войну и мир" Толстого я перечитывал три раза, и в последний раз это было полгода назад. Но это все потому, что там очень много разных историй. "Анну Каренину" Толстого я, если не ошибаюсь, читал два... или нет — тоже три раза. Я вообще люблю романы, но только романы начала века. Современные романисты — ведь они же слишком хорошо знают то, про что пишут. Время от времени я покупаю книжку современного автора... Прочту несколько строчек... Ну и бросаю, не могу дальше читать. Современные романисты... Я скажу это, может быть, в несколько резкой форме... но они в меньшей степени художники.
— Господин Годар, ходите ли вы в кинотеатры?
— Я живу в Швейцарии. Мы там живем... абсолютно как в колонии. Французские, например, фильмы там почти не идут. Конечно, когда я приезжаю в Париж, то покупаю "Парископ" и иду в кино. Но обычно я приезжаю в Париж на два-три дня и смотрю только то, что идет в ближайших кинотеатрах. Чаще всего это какой-нибудь американский фильм. Вот если я вижу на афише имя Брюса Уиллиса, я сразу иду. Мне кажется, в отличие от других он больше обращает внимания на то, где снимается. Я собираюсь обязательно посмотреть "Шестой смысл" с его участием, я его еще не видел. Или, скажем, фильм "Красота по-американски" — это тоже правильное кино.
— Правильное? Что это значит?
— Жан Груо написал в мемуарах, что настоящее кино — это то кино, которого никто не видел. Я помню, что в былое время, во времена моей молодости, мы редко ходили в кино. Но мы много говорили о кино, и я читал о кино, которого не видел. "Броненосец 'Потемкин'" Эйзенштейна — классика, настоящее кино. Но ведь мы не могли его видеть по причинам цензурным. Настоящее кино для меня — это именно то, которое остается невидимым — в философском смысле, тогда как для других — это кино в субботу вечером. В этом смысле даже Чарли Чаплин — это кино в субботу вечером, потому что Чарли Чаплина вовсю показывали.
— Что вы думаете о классике и современности?
— Современность — я столько ее в себя взял, что, могу сказать, мне ее хватило. Классическое пришло позже. Классическое часто более современно, чем современное.
Жан-Люк Годар. Родился 3 декабря 1930 года в Париже. Лидер французской "новой волны", один из самых значительных режиссеров ХХ века. Критика называла его "Декартом кино, первым философом, который самовыражается при помощи кинокамеры". Снимал и снимает шедевры, среди них — "На последнем дыхании" и "Маленький солдат" (оба 1959 года), "Презрение" (1963 год), "Альфавиль" и "Безумный Пьеро" (оба 1965 года), "Уик-энд" (1967 год), "Страсть" (1982 год), "Имя Кармен" (1983 год). Пять раз принимал участие в конкурсной программе Каннского фестиваля. В Канне классику мирового кино не доставалось никаких призов, кроме разве что знаменитого торта с кремом, которым в него запустили в 1985 году ("Власть" рассказывала об этом эпизоде в #16 за этот год).