Московский художественный театр имени Чехова отметил год со дня смерти Олега Ефремова. Днем была панихида на Новодевичьем, а вечером во МХАТе открывали Ефремовское фойе и вспоминали о покойном со сцены.
Будущим студентам будет легко запомнить границы мхатовской "эпохи Ефремова": 1970-2000. Но современники знают, что годы его правления во МХАТе длились гораздо дольше, чем период "ефремовского расцвета". Олег Ефремов умер всего год назад. Как обычно и случается в первую годовщину смерти, многие его друзья и соратники говорили о не притупившемся у них чувстве утраты. На самом же деле ощущение такое, что со времени смерти Ефремова прошло гораздо больше: слишком несовременным и не вписывавшимся в новые условия человеком казался он в последние годы своей жизни.
Художественный театр почти ни дня не выглядел внезапно осиротевшим домом. Этот дом был быстро поставлен на капремонт. Новый худрук театра Олег Табаков, хоть и ученик своего предшественника, но в известном смысле ефремовский антипод. За год Табаков ясно дал понять, что театральный корабль в Камергерском переулке пойдет не старомодно-романтическим, а прагматическим курсом.
Так что поминальный день только закрепил представление о Ефремове как о классике давно минувших дней. Кстати, это отразилось и на уровне представительства. Российские власти были представлены замминистра культуры Натальей Дементьевой, зато советские — на самом высоком уровне: дневную панихиду на Новодевичьем посетил Михаил Горбачев. Вечером память об Олеге Ефремове была официально закреплена в стенах его последнего театра. Представили библиографический сборник. Бывшее зеленое фойе переименовали в Ефремовское и разместили там выставку, а в самом дальнем углу галереи верхнего яруса, куда никто из зрителей обычно не добирается, оборудовали мемориальную гримуборную. И то, и другое открывал нетраурно воодушевленный и энергичный Олег Табаков. Он же первым вышел на пустую театральную сцену, чтобы открыть вечер памяти.
Организаторам вечера сам Ефремов преподнес подарок в виде большого интервью, записанного на видео незадолго до смерти, но до сих пор не "засвеченного" на телевидении. Так что безнадежный жанр поминального собрания должен был обернуться диалогом. На зал с большого экрана всей силой своего знаменитого обаяния буквально обрушивался Ефремов, а на стоп-кадрах к микрофону выходили разные театральные деятели: Марк Захаров, Михаил Ульянов, Кама Гинкас, Геннадий Хазанов, Роман Козак, Александр Гельман и др. Кстати, именно слово "деятель", предложенное когда-то Ефремовым для названия театрального союза, оказалось в этот день ключевым. Вспоминали не роли и не постановки покойного актера и режиссера, а масштаб харизматической личности.
Собственно, Олег Ефремов и был последним деятелем, последним из тех, кто чувствовал ответственность не только за себя или за свою труппу, а за весь советско-российский театр в целом. И за кем коллеги признавали право на такую ответственность. Сегодня никто взвалить ее на себя не может: во-первых, не видно страждущих, во-вторых — найдись он, другие не признают, а в-третьих — нет реальной потребности в таком лидере. Театральные деятели, как и все остальные, худо-бедно привыкли к тому, что выживать надо в одиночку.
Причем еще при жизни Олега Ефремова. Так что никакого диалога с ним ни у кого больше не получится. Как не получится ни у кого основать "Современник", спасать идею Художественного театра и всерьез призывать коллег жить в театре по-человечески.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ