На этой неделе начался прием заявок на конкурс сценариев полнометражных художественных фильмов, проводимый Фондом кино. Это значит, что в апреле жюри выделит лучшим авторам по 100 тыс. руб. на написание сценариев, а в августе будут подведены итоги конкурса и его победителям достанется по 900 тыс. руб. Эти сценарии, надо полагать, станут основой фильмов, которые появятся уже в 2016-м или в крайнем случае в 2017 году, опять же при поддержке Фонда кино. Можно бы только порадоваться такой последовательной протекционистской политике, если бы в основу конкурса были положены художественные критерии или он оказался сориентирован на массовые зрительские предпочтения.
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Однако конкурс строится по архаичному советскому принципу тематического планирования. Его участникам предложены следующие темы для написания сценариев: "Крым в истории России", "К 25-летию августовского путча 1991 года: мифы и реальность", "Петр I", "Русско-японская война 1905 года: победа, обернувшаяся поражением", "К 100-летию событий 1917 года", "Битва за Ленинград. Невский пятачок", "О выдающихся советских и российских ученых", "О людях трудовых профессий", "О легендарных отечественных спортсменах и их победах", "О дружбе народов в Российской Федерации". Согласитесь, все сюжеты хороши, но последний как-то особенно вдохновляет.
Впрочем, архаика уживается здесь с наимоднейшей конъюнктурой. Какие такие мифы насчет августовского путча должны разоблачить конкурсанты, можно догадаться: очевидно, "реальность" выглядела бы гораздо прекраснее, если бы ГКЧП остался у власти. Нетрудно представить и что являет собой миф про "победу, обернувшуюся поражением" в русско-японской войне: наверняка речь идет о предательстве либералов и "пятой колонны". Большой простор для творчества, несомненно, откроет 100-летний юбилей "событий 1917 года": организаторы конкурса даже не назвали эти "события" революцией — и тем самым дают тонкую стилистическую подсказку, как правильно переписать историю в угоду сегодняшней идеологии. Про Крым молчу, странно, что в списке нет "Новороссии", но и на ту и на другую горячую тему уже пекутся пирожки в нашем кинематографическом цехе: иными словами, запущены в производство фильмы и снимают их не последние режиссеры нового поколения.
Когда несколько лет назад Фонд кино только начинал свою работу, ее эффективность и тогда вызывала споры, но сохранялась надежда, что со временем механизм как-то отрегулируется. В 2010 году на экранах появились профинансированные фондом "Брестская крепость" Александра Котта и, с другой стороны,— "Кочегар" Алексея Балабанова. В 2011-м на противоположных полюсах оказались "Утомленные солнцем-2: Цитадель" Никиты Михалкова — и "Фауст" Александра Сокурова вместе с "Еленой" Андрея Звягинцева. Судя по прокату 2012 года, произошел решительный поворот к конъюнктурным и коммерческим проектам — таким, как "Август. Восьмого" и "Высоцкий. Спасибо, что живой". В 2013-м мы находим в списке поддержанных фондом картин только одну, имеющую отношение к искусству,— "Географ глобус пропил" Александра Велединского, в 2014-м тоже одну — "Испытание" Александра Котта. Последним крупным художественным зверем в списке фонда, датируемым уже 2015 годом, оказался "Левиафан", но, похоже, он и останется последним прецедентом такого рода. Фонд теперь патронирует в лучшем случае качественное коммерческое кино ("Легенда N17"), но в основном — сериальную продукцию типа "Елок" и полнометражной анимации. Идеологическую же нишу заполняют явной халтурой, которая с треском проваливается в прокате ("Калачи" или "Василиса"). Сомнительные проекты такого рода, вызывавшие иронический скепсис независимых экспертов, появлялись с самого начала существования фонда, но теперь, в свете объявленного сценарного конкурса, похоже, станут основой его деятельности. Или, во всяком случае, идеологическим прикрытием для "Елок", "Мам" и иже с ними.
По сходной схеме функционировало советское кино эпохи застоя. Рекордсменами проката становились, как правило, жанровые и развлекательные фильмы ("Москва слезам не верит", "Бриллиантовая рука", "Экипаж", "Афоня", "Служебный роман"), но Госкино отчитывалось перед идеологическим отделом ЦК большим количеством "датских" картин (посвященных знаменательным датам), производственных и колхозных драм, историко-революционных и военно-патриотических полотен. Но даже их профессиональный уровень был значительно выше, чем сейчас, не говоря о том, что иногда в прокрустовы рамки тематического планирования удавалось вписаться таким выдающимся режиссерам, как Элем Климов, Глеб Панфилов, Алексей Герман, Лариса Шепитько или Андрей Смирнов. В наши дни навыки, позволявшие обводить вокруг пальца цензуру (а тематическое планирование и есть косвенная форма цензуры), утрачены вместе с художественными критериями, что открывает путь к госфинансированию откровенным конъюнктурщикам.
Если в области игрового кино отходы от жесткой идеологической линии еще могут быть оправданы необходимостью собирать кассу, то документалисты, отлученные от проката, полностью оказываются заложниками темплана — теперь уже не в Фонде кино, а в Минкульте. Количество предлагаемых тем на 2015 год сокращено здесь почти на две трети — с 19 до 7, и только вписавшись в них, можно рассчитывать на господдержку. Перечень не удивляет: документалистам предлагается снимать кино об истории успеха на производстве, в предпринимательской и общественной деятельности; о межнациональных отношениях; фильмы военно-исторической тематики; о противодействии экстремизму, терроризму, преступности и коррупции; проекты, приуроченные к году литературы; о медицине и здоровье нации. Небольшой люфт образуется в категории "дебютные картины", но на самом деле дебютантам можно только посочувствовать. Даже если свершится чудо и кто-то из них получит благословение Минкульта на апологетический фильм о Навальном, всю оставшуюся жизнь он будет расплачиваться, живописуя подвиги спецназа и достижения отечественных врачей.