На фестивале "Петербургская музыкальная весна" в Малом зале филармонии выступила вокальная группа Remake. Аншлаг, количество цветов и бисов свидетельствовали о том, что директорат фестиваля сделал беспроигрышный выбор, украсив свою афишу "петербургскими мелодиями" в обработке Remake.
Remake — вокальный секстет: трое юношей и три девушки, по образованию дирижеры-хоровики. Впервые выступили вместе на консерваторском капустнике. Remake собирает полные залы в Петербурге и успешно гастролирует за рубежом. Remake — метод и стиль ансамбля, избегающего обозначений типа ретро-джаз и популярная классика. Аранжировки исполняет только собственные; поет также разнообразный репертуар, включая ренессансную полифонию.
Аплодисменты после первого номера были громче, чем обычно хлопают в конце концерта, после пятого номера начались овации. Да и кто мог бы это спокойно вынести? Объявлена какая-нибудь запетая классика — и вдруг начинается черт знает что. В романсе Чайковского "Средь шумного бала" откуда ни возьмись объявляется таривердиевская мелодия "Я спросил у ясеня" из "Иронии судьбы", да так, как будто она здесь прописана — в точности, как герой Андрея Мягкова. К песне "Ой, цветет калина" нахально пристает "Каким ты был, таким ты и остался", благо автор (Дунаевский) и фильм ("Кубанские казаки") один. А в "Лешем" Даргомыжского, где обитает нечистая сила, одна из трех ведьмочек — прекрасных, как булгаковская Гелла,— среди цоканья, причмокиванья и леденящих душу стонов произносит жуткое колдовское заклинание: "Парацетамол-упса!".
Во всем этом видна сильная капустная закваска, но от капустника Remake ушел далеко: стильные, элегантные, высокопрофессиональные программы привлекают не только остроумием неожиданных поворотов сюжета, но и качеством отделки,— как аранжировок Михаила Серкова, так и исполнения. По вертикали — это гроздья безукоризненно чистых аккордов, сливающихся в нежнейший джазовый флер, масса событий на разных этажах фактуры, по горизонтали — точность расчета композиции.
Участники ансамбля демонстрируют слегка застенчивый, но неотразимый артистизм и очевидные актерские данные. Вкупе с внушительным арсеналом вокальных приемов это позволяет им перевоплощаться то в военный оркестр ("Блоха" Мусоргского — трубы, барабаны, оратор первомайской демонстрации "Здравствуйте, товарищи блохи!"), то в ВИА, то в инструментальный джаз-ансамбль. Все это — на пространстве от Михаила Глинки до Андрея Петрова и Леонида Десятникова, включая Соловьева-Седова, Гаврилина и Розенбаума (правда, с петербургскими классиками ХХ века Remake обошелся значительно осторожнее, чем с их предшественниками).
Remake выбрал актуальный способ поведения в современном музыкальном мире, перешедшем от "ремонта старых кораблей" (Стравинский) к многообразному ремейку. В этом смысле ансамбль предстает не только исполнителем "петербургских мелодий", но автором, компонирующим новое музыкальное целое,— то есть полноправным участником фестиваля, целью которого является панорама современного петербургского творчества.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА, Санкт-Петербург