В октябре 2014 года в Нью-Йорке открылась выставка, посвященная одному из самых выдающихся ювелиров ХХ века — герцогу Фулько ди Вердура. Названная The Power of Style: Verdura at 75 — именно столько лет исполнилось марке — она разместилась в новом здании галереи, примыкающем к флагманскому бутику. Среди представленных экспонатов значились порядка 150 ювелирных украшений, кое-что из коллекции марки, но в основном одолженные у частных лиц, несколько гуашевых эскизов украшений, архивные документы, миниатюры и фотографии, сделанные самим Вердурой. Дизайнер Каролина Эрерра, которая на пару с мужем Рейнальдо, редактором Vanity Fair, была приглашенным куратором выставки на правах друга герцога, сказала о нем: "Он был не просто ювелиром, он был художником — у него был замечательный глаз". И на то было две причины: его происхождение и знакомство с Коко Шанель.
Фулько, последний из рода герцогов Вердура, рос в роскошном поместье Вилла Нишеми недалеко от Палермо. К дому примыкали английские сады с тропическими растениями и зверинцем, в котором помимо домашних животных нашлось место даже для верблюда и пары бабуинов. Почти каждый месяц на вилле устраивались роскошные костюмированные балы и маскарады, описанные впоследствии в романе "Леопард" Джузеппе ди Лампедуза, двоюродного брата Фулько. Отсюда его любовь к сочным цветам и природным формам, вначале воплощавшаяся в акварельных рисунках, затем в бижутерии и в ювелирных украшениях.
На фоне тогда модного геометрического и холодного ар-деко, в котором предпочтение отдавалось бесцветным бриллиантам, жемчугу и платине, буйство красок Вердуры невозможно было не заметить. И первый, кто оценил его художественное чутье, оказалась Коко Шанель.
Сама Шанель, переехавшая в Париж из провинции незадолго до Первой мировой войны, отказывалась принимать драгоценные украшения всерьез. О том, насколько она была безразлична к ним, красноречиво свидетельствует такой анекдот. Однажды один из ее многочисленных поклонников преподнес ей бандо из морского жемчуга, который она приняла за камни плохого качества. На вопрос, где он это откопал, тот, как ей показалось, ответил, что неподалеку, в этом же районе. Французское слово quartier (квартал) Шанель перепутала с Cartier, имени которого она, очевидно, не знала. Впоследствии другие ее любовники постепенно помогли ей не просто начать разбираться в украшениях, но и определиться с собственным стилем. Великий князь Дмитрий и герцог Виндзорский были весьма щедры на дорогие подарки.
Благодаря финансовой и менеджерской поддержке известного покровителя искусства графа Этьенна де Бомон Шанель открывает мастерскую бижутерии, искусственные камни для которой поставлял дом Gripoux. Эти украшения были фантастическим калейдоскопом из перемешанных нитей муранского стекла, горного хрусталя, кораллов, бирюзы, здесь были чокеры из фальшивых бриллиантов и круглые кулоны в стразах, каскады искусственного жемчуга и резные синтетические изумруды и рубины. Кроме того, Шанель без сожаления разбирала старомодные драгоценности поклонников и создавала для себя новые, с легкостью жонглируя цветом и формой. Она, как обычно, афористично заявляла: "Женщина должна смешивать настоящее и фальшивое. Мне нравятся искусственные камни, потому что они провоцируют. Ходить с миллионами на шее только лишь потому, что ты богат, по-моему просто неприлично. Смысл украшений не в том, чтобы демонстрировать богатство владелицы, а чтобы украшать ее — и это не одно и то же". И еще: "Украшения должны вызывать чувство восхищения, а не зависти".
Фулько ди Вердура стал тем, кто помог ей окончательно сформировать стиль украшений Chanel, придумав главные ювелирные коды, которыми дом пользуется и поныне. Познакомившись с ним в Венеции в 1927 году, она пригласила его в Париж рисовать для нее эскизы тканей. Однако очень скоро поняла истинное призвание Вердуры. Вместе они сидели у нее на улице Камбон перед столом, заставленным коробками с редкими рубинами и огромными изумрудами, но тут же были и бусины горного хрусталя, и стразы, и искусственный жемчуг, и розовые сиамские рубины, и бледные цейлонские сапфиры, которые не имели особой ценности, но которые она любила. Шанель научила Вердуру импровизировать, используя пластилин, так можно было прикидывать сочетание камней, исходя из их цвета и формы, а не происхождения. Первые работы Фулько — на первый взгляд совершенно случайная, но сочная комбинация камней: в одной подвеске или броши присутствовали прямоугольные сапфиры, круглые и овальные зеленые турмалины, цитрины, гранаты, хрусталь, аквамарины и ортоклаз. Это навсегда останется характерной чертой ювелира. Совместные путешествия Шанель и Фулько по послевоенной Европе вдохновили их на создание украшений, без которых Chanel немыслима сегодня. Равеннские мозаики, Пала д`Оро — золотой алтарь венецианского собора Святого Марка, мальтийские кресты на военных орденах нашли свое продолжение не только в брошах и серьгах, но главным образом в браслетах-манжетах из эмали, драгоценного дерева или оникса, которые сама Шанель не снимала ни днем, ни вечером. Им обоим пришла в голову идея делать линию бижутерии, которая продавалась в бутике, и аналогичные украшения из драгоценных камней, демонстрировавшиеся лишь немногим. И когда Фулько ди Вердура в 1934 году покинул Париж, чтобы завоевать Америку, Шанель осталась верна тому пути, который он выбрал для нее.
По слухам, дом Chanel еще в 1990-е хотел приобрести марку Verdura у ее нынешних владельцев. Но они оказались непреклонны. А в новом флагманском бутике, встав на лист ожидания, можно приобрести современную версию знаменитых браслетов, о которых Шанель говорила: "Мальтийские кресты с бриллиантами — его идея, над которой не властно время".