Некролог
Фото: Getty Images/Fotobank
В Милане на 82-м году жизни скончался великий итальянский театральный и оперный режиссер, руководитель "Пикколо театро ди Милано — Театра Европы" Лука Ронкони.
Пост художественного руководителя "Пикколо театро ди Милано" Лука Ронкони занял вскоре после смерти основателя театра Джорджо Стрелера, на рубеже веков. Вместе с креслом худрука самого знаменитого драматического театра Италии, ее первого и старейшего репертуарного театра, Ронкони занял место и неформального верховного авторитета итальянского театра. При жизни Стрелера их, двух главных режиссеров страны, часто противопоставляли друг другу. Про опыты Ронкони принято было говорить, что они слишком расчетливы, Стрелер же при всем его бурном темпераменте и социальном пафосе считался, и по праву, сценическим лириком и поэтом. Кроме того, Джорджо Стрелер всю жизнь строил, развивал и оберегал один театр, Лука Ронкони же больше всего ценил свободу — последние полтора десятилетия его жизни были и самыми стабильными в его биографии.
Ронкони родился в Тунисе, но учился уже в Италии и первые десять лет своей театральной карьеры отдал актерскому ремеслу. В 1960-е он начал делать самостоятельные постановки, и в конце 1960-х к нему пришла известность — после "Орландо Фуриозо", оставшегося одним из самых знаменитых спектаклей Ронкони. Вообще, критиков и исследователей режиссер часто ставил в тупик. Всю жизнь он пытался быть непохожим на самого себя и, хотя сам себя не считал авангардистом, взял за правило удивлять зрителей и не держаться за наработанные приемы. Достаточно взглянуть на список постановок Ронкони — в нем присутствуют авторы, кажется, всех возможных стран и эпох, в том числе "Три сестры" Чехова и "Братья Карамазовы" Достоевского. То же самое и в опере, с которой режиссер дружил почти всю жизнь: в послужном списке на равных классические итальянские и немецкие оперы, и барокко, и классика XX века. Венецианская биеннале и Олимпийские игры в Турине тоже не обходились без участия Ронкони — ему подходил любой формат, любое соседство, любой синтез искусств.
Как и для Стрелера, впрочем, особой любовью для Ронкони был Карло Гольдони. У российских зрителей такое впечатление могло быть особенно сильным потому, что те оба раза, что Лука Ронкони привозил в Россию свои спектакли, были гольдониевскими: в Москве в 2001 году показали "Венецианских близнецов", а через несколько лет в Петербурге — "Веер". Венецию Ронкони видел отнюдь не радостной и не полной веселых приключений, а местом будничных забот, далеко не возвышенных чувств и жестоких нравов. В "Венецианских близнецах" город был уподоблен лабиринту зеркал, в которых персонажи пьесы не просто отражались и блуждали, но мерещились — то умножаясь, то вовсе пропадая. Традиционные маски итальянской комедии были не похожи на самих себя, комизм вырастал из обостренного драматизма, фарс оборачивался смертью, и весь дух спектакля был проникнут глубоким скепсисом по отношению к человеку.
Каково же было удивление автора этих строк, когда через некоторое время он попал на новый спектакль Луки Ронкони в "Пикколо театро ди Милано". Пришлось даже лишний раз свериться с афишой — точно ли скептик Ронкони поставил эту многословную, пропитанную левацким пафосом социальную драму на злобу дня. Но она не была исключением. Рядом в репертуаре оказались "Зеркало дьявола", инсценированный трактат по финансовой и экономической политике, и "Молчание коммунистов", в основе которого лежала переписка трех интеллектуалов. "Возвращение Одиссея" вообще состояло из двух параллельно идущих в двух разных зданиях спектаклей, каждый из которых по-своему трактовал античный миф об Одиссее, причем оба спектакля играли одни и те же артисты, перебегавшие из одного здания в другое. Еще у Ронкони были в Милане "Бесконечности" — игравшаяся в театральных мастерских "Пикколо" философская фантазия о математических парадоксах. Публика ходила по разным пространствам, а эпизоды спектакля циклически повторялись, меняясь при этом. Зрители могли вернуться к уже просмотренным ранее эпизодам и не узнать их: время меняло театр поминутно.
А рядом с этими экспериментами, в авторстве которых можно было заподозрить режиссеров, годящихся Ронкони едва ли не во внуки, были и вполне традиционалистские, добротно линейные интерпретации классических пьес. Лука Ронкони не дал "Пикколо театро ди Милано" стать памятником собственному прошлому. И сам не хотел стать при жизни памятником, поэтому, бесспорно, заслужил благодарную память потомков.