В Канне прошла премьера фильма Storytelling режиссера Тода Солонца (Todd Solondz). В картине две новеллы, связанные темой сочинительства — будь то литература или кино. Автор нашумевшей картины "Счастье" (Happiness) ТОД СОЛОНЦ привез в Канн свою новую работу и дал интервью для Ъ ИРИНЕ Ъ-БУБНОВОЙ.
— Ваши фильмы обычно поднимают тему деградации семьи. В этом есть что-то личное?
— Да нет, в моей семье ничего такого уж особенного не происходило. Но, вообще говоря, семья вырождается. Люди без аппетита обедают, с тоской ходят на работу, некоторые убивают себя. Произошла какая-то дисфункция, возник моральный вакуум. Идея-то хорошая: чтобы у каждого ребенка было двое родителей, но получается иначе.
— Откуда вам это известно, раз вы из благополучной семьи?
— Я жил в пригороде, там все перед глазами, весь этот мир двухэтажных домиков с участками. В эти двери и окна не надо даже заглядывать, достаточно иметь воображение. Плюс общение с одноклассниками; уже тогда я стал свидетелем кошмаров и депрессий. Я сам хорошо понимал, что такое одиночество, у меня не было ни сестер, ни братьев. Не обязательно даже перешагнуть рубеж восемнадцати лет, чтобы познать жизнь с ее самыми мрачными моментами. Потом все повторяется, в сущности, ты уже не открываешь ничего нового.
— Но вы не утратили чувства юмора. И недаром назвали свой предыдущий фильм "Счастье". Что, счастье есть?
— В хорошем фильме всегда есть надежда. Моим героям мир часто кажется трагичным, но они способны посмеяться над собой. Только так можно повзрослеть и смириться с жизнью. Скуби, герой второй новеллы Storytelling, в финале уже не бездумный подросток и знает, что такое реальность. На определенном уровне мои фильмы — комедии, только это комедии деградации.
— Еще одна проблема, которую вы постоянно затрагиваете — мультикультурность и расизм. Это есть в "Счастье", это есть в Storytelling...
— Я не хотел специально заниматься расовыми проблемами. Но первая новелла в Storytelling тем не менее их касается. Белая девушка, бездарная студентка литературного семинара, хочет получить по дешевке сексуальный допинг от чернокожего учителя. Она знает, что расизм — это нехорошо, но готова кричать: "Fuck me, nigger!" Это опыт крушения иллюзий, который пережила Америка. До сих пор нет ответа на вопрос, должны ли люди смотреть друг на друга с точки зрения расы. Но ясно другое: что не должно быть коммерческой эксплуатации расового мотива, в том числе и в кино.
— Довольны ли вы тем, как ваши фильмы воспринимают?
— "Счастье" получило много призов, это важно для продажи фильма, и я не жалуюсь. Storytelling я специально сделал иначе, хотелось побывать в том месте, где еще не бывал. Фильм получил очень теплую рецензию в газете Village Voice. Было опасение, что в некоторых героях (писатель, режиссер) проницательные критики опознают наши "деревенские" прототипы (из Greenwich Village). Но все прошло гладко, без скандала, хотя некоторые параллели с реальными фигурами артистической тусовки Нью-Йорка были сделаны.
— Каким образом вы пришли в кино?
— Сначала я хотел стать музыкантом. Но не было таланта. Начал что-то писать, пошел в киношколу. Хотя синефилом никогда не был, телевизор смотреть не любил.
— Кто были вашими учителями в прямом и переносном смысле? У каких режиссеров вы учились, кого ценили и по-прежнему цените?
— Моих учителей вы все равно не знаете, они не слишком-то известны. Режиссеры? Их так много, если начну перечислять... Вы из России? Ну да, я знаю Сокурова. А вообще-то Америка — страна, где нет большого международного проката, и мы немного невежественны.