Очередная порция спектаклей основной программы театральной олимпиады завершилась показом "Мастера и Маргариты" из Софии. Постановка режиссера Стефана Москова служит идеальной иллюстрацией к поговорке "размах на рубль, удар на копейку".
Начало выглядело многообещающе, и первые минут 20 спектакля зрительный зал Театра имени Пушкина, где гастролировали болгары, то и дело разражался аплодисментами. Первый всплеск энтузиазма публики вызвало паническое бегство лика Господнего, спугнутого с иконы ватагой революционеров. Этот микромультфильм определяет стиль, выбранный Стефаном Московым (Stefan Moskov) для инсценировки булгаковского романа. "Мастер и Маргарита" по версии софийского театра "Улица" (совместная постановка с Театром болгарской армии) умещается меньше чем в полтора часа. И это при том, что режиссер умудряется не только вприпрыжку пронестись по важнейшим страницам романа, но еще и присочинить к нему несколько остроумных эпизодов — например, пролог с революционной кинохроникой или смотрины московских Маргарит, гурьбой приходящих на отборочный тур к Воланду.
Лучшие сцены спектакля решены в духе театра "Латерна Магика": совмещение видеопроекций и живых актеров позволяет режиссеру создавать эффектные визуальные трюки. Перепад размеров живых тел и их изображений создает серию забавных театральных клипов. Вот на экране чья-то рука (очевидно, рука судьбы) рвет белую бумажку, а вместе с ней "отрезает" голову живого Берлиоза, стоящего позади экрана. Москов обрушивает на зрителя каскад симпатичных придумок в том же ключе. Понятно, он отталкивается от темы варьете: сцена решена как "театр в театре", висят гирлянды лампочек, а на торце подиума устроена ядовито-красная бегущая строка.
Большинство актеров чутко подхватывают настроение режиссера и особенно не настаивают на том, что играют персонажей романа. Скорее, они играют кукол, которые участвуют в лихом синтетическом театральном представлении. Кому-то придумана смешная пластика, кому-то — просто гримаса. В этой версии "Мастера" правит бал не Сатана, но разнообразная нечисть, отпущенная на все четыре стороны.
Обычно о театральных трактовках "Мастера и Маргариты" судят по акцентам инсценировки: один постановщик приглушает тему советской Москвы, другой, наоборот, больше увлечен сатирическими страницами романа, третий всерьез углубляется в библейские сцены. Москова, кажется, роман вообще не особенно волнует. Его волнует, что это слишком популярный текст. Собственно говоря, режиссер предлагает не трактовку "Мастера и Маргариты", но способ скорочтения. Он ставит спектакль для тех, кто знает роман наизусть и готов мысленно продолжить сюжет с любого места, без помощи театра. В сущности, предложенная Московым темпераментная игра действительно могла бы компенсировать отсутствие содержательного высказывания. При одном условии: если бы фантазия режиссера была неиссякаемой и не давала зрителю расслабиться, а значит, задаться трезвой мыслью — к чему, собственно, все это?
Если такая мысль приходит на улице, режиссера можно считать победителем. Беда в том, что изобретательность Стефана Москова иссякает гораздо раньше — как назло, в тот момент, когда появляется Маргарита. Дальше спектакль превращается в невнятную и невыразительную скороговорку. Еле хватает терпения, чтобы дотянуть до финала.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ