В новых экономических условиях многие программы развития оказались под угрозой свертывания. Вице-премьер российского правительства Юрий Трутнев, курирующий Дальний Восток, рассказал, как освоение этого региона поможет всей экономике страны, хотят ли азиатские инвесторы работать в условиях санкций и надо ли давать льготы в условиях кризиса.
Фото: Евгений Переверзев, Коммерсантъ
"Никто выходить из проектов не собирается"
Основной темой Красноярского форума станет активизация сотрудничества с АТР, что особенно актуально в свете западных санкций. Весь ли регион к этому готов? Например, Южная Корея и Япония явно относятся к такому сотрудничеству осторожно...
Я не вижу ситуацию такой, как вы ее обрисовали. В Японии я еще не был, но в конце прошлого года был в Южной Корее. Я убедился, что корейцы весьма прагматичны, они не забывают про свои экономические интересы. Есть проекты, которые работают, дают прибыль, и никто выходить из них не собирается.
Инвесторов не смущают риски работы в рублевой зоне?
А почему это риск? Инфляция? Так это не только риск для бизнеса и не абсолютное зло. Инфляция может быть и благом, если умело ее использовать. К сожалению, практически все мировые державы ориентированы на одну резервную валюту. И неудивительно, что кто-то этим пользуется. Надо бороться за свою валюту, бороться за свою финансовую систему. Я недавно встречался с руководителями двух китайских банков — ICBC и China Development Bank. Скажу только, что объем их активов больше $4 трлн. И они заинтересованы сотрудничать с Россией. Китайские руководители — очень мудрые и очень последовательные люди. Они никуда не спешат, но быстро анализируют все плюсы и минусы ситуации. И я не хочу предвосхищать их решения.
Как китайцы ведут переговоры в условиях санкций против РФ? У них нет ощущения, что можно себе все позволить, потому что России деваться особо некуда?
АТР — очень большой регион, и возможностей там много. Есть Корея, Япония, Сингапур, Индонезия и целый ряд других экономически развитых стран. Поэтому работать надо со всеми. Мы сразу сказали, что прошлая модель развития — мы на Дальнем Востоке что-то производим, а потом за девять тысяч километров везем в густонаселенную часть России — совершенно безумная и существовать не может просто по определению. Мы должны выходить на динамичные азиатские рынки, только так мы сможем победить.
В декабре вы были в Китае и встречались с деловыми кругами. Что интересует китайский бизнес в России, чего они ожидают?
Китайский бизнес интересует сотрудничество в энергетической сфере, в области переработки древесины, строительстве инфраструктуры. Мы также обсуждали широкий спектр вопросов, связанных с развитием Северного морского пути. Новым было наше предложение о сотрудничестве в области судостроения, но китайских предпринимателей оно явно заинтересовало.
Раньше существовало негласное ограничение — китайцы могут быть только миноритарными партнерами в крупных проектах. Сейчас что-то изменилось? Они могут получить контроль?
Мне кажется, что стратегические отрасли мы определили. Хотя, на мой взгляд, остался еще один важный вопрос — земля. Меня напрягает владение землей иностранными инвесторами. Это ведь то, что нам оставили деды, не мы это создали, не нам и раздавать. А что касается всего остального — я не вижу проблем. Если проект приносит пользу российской экономике, преград быть не должно. Если будет сегодня предприятие с китайской мажоритарной долей, но работать в рамках российского законодательства, там будут работать наши люди, оно будет платить налоги — что в этом плохого?
Китайцы готовы инвестировать, но повторяют одно: льготы, льготы, льготы. Россия готова их предоставить?
Ответ простой. Китайский бизнес привык к тому, что если они выполняют задачи государственного значения, то и государство, в свою очередь, поддерживает их преференциями. И это естественный процесс. У нас так было не всегда и не по всем направлениям. Но на данном этапе Закон о территориях опережающего развития (ТОР) в значительной степени соответствует запросам китайского бизнеса. В том числе и по льготам.
В свете расширения контактов с Китаем не слишком ли много у нас его кураторов? Вот есть межправкомиссия у Дмитрия Рогозина, комиссия по приоритетным инвестиционным проектам у Игоря Шувалова, диалог по ТЭКу ведется через Аркадия Дворковича. Вы свою комиссию не хотите?
Для меня это не проблема. Я заинтересован не в создании еще одной комиссии, а прежде всего в развитии экономических связей.
"Льготы добавить надо, если мы хотим развивать новые проекты"
Как идет внутренняя работа по развитию Дальнего Востока? Кризис накладывает отпечаток?
За последнее время сделан большой шаг вперед. Проведена инвентаризация совместных проектов, подписан закон о ТОРах, подготовлена оболочка поддержки инвестпроектов. Но это — подготовительный этап. Для того чтобы поднять экономику 36% территории РФ, которая в десять раз отстает от центра страны по насыщенности инфраструктуры, этого явно недостаточно. Для следующего, основного, этапа нужны нестандартные меры и решения. Они готовятся.
В чем может быть концепция этого этапа?
Есть целый ряд идей. Например, резкое снижение бюрократических барьеров. Сконцентрировать в одном месте ответственность за развитие макрорегиона. Думаем о предоставлении гражданам бесплатной земли на Дальнем Востоке. Уверены, что такой механизм запускать надо.
Льготы обсуждались, когда экономическая ситуация в стране была совсем другой. Теперь все силы направлены на наполнение бюджета. Вы уверены, что сможете выбить льготы для своих проектов?
Мне кажется, что ситуация очень простая. Нам что сейчас нужно? Возместить доходы, изъятые из нашей экономики из-за снижения цены на нефть. Как это сделать? Развить другие сектора экономики. На мой взгляд, этот путь — единственный. Нам нужна новая экономическая политика. Нужны революционные преобразования в части либерализации условий для бизнеса. Надо сделать так, чтобы люди засучили рукава и начали заниматься своим делом. И льготы добавить надо, если мы хотим развивать новые проекты, увеличивать объем экономики.
Фонд развития Дальнего Востока собирается получать на каждый вложенный рубль пять. Как? Какие там будут проекты?
Сейчас фонд надо привести в работоспособное состояние. Мы это делаем чуть дольше, чем хотелось бы, я этим процессом недоволен. Но мы это делаем. В совете директоров фонда скоро появятся новые интересные люди, которые будут пахать. Все рассматриваемые проекты я оцениваю исходя из следующей иерархии приоритетов. Первое — это должно быть направление, которое дает импульс для развития Дальнего Востока. Второе — вложенные в проект деньги должны вернуться. Третье — деньги обязательно должны быть возвратные, однако требования к доходности должны быть низкие, а значит, деньги должны быть дешевые. Инструментов короткого кредитования на рыночных условиях у нас достаточно, а нам нужны принципиально другие инструменты. Один из возможных вариантов — передача инфраструктурных проектов в концессию. То есть они становятся платными и постепенно возвращают деньги. Я уверен в том, что сейчас надо собрать все инструменты, все возможности для строительства на Дальнем Востоке инфраструктуры. Это самая важная, гигантская задача.
Вы довольны работой Министерства развития Дальнего Востока и министра Александра Галушки? Ротация там серьезная.
Я могу сказать, что они искренне хотят добиться успеха. Причем успех для них не очередная лычка, а реальное развитие региона. Вот за счет этого базового тезиса мы единомышленники. В министерстве есть очень квалифицированные парни, с опытом, с определенными знаниями. Да, многие из них просто не чиновники, не привыкли к такой работе, но тут уж я подстраховываю. Правда, я тоже никогда не думал, что буду чиновником, а по неосторожности вот случилось. И теперь опыт у меня большой, поэтому помогаю отстраивать процессы с аппаратной точки зрения.
Вы стали курировать АЛРОСА, вам также передали "РусГидро". Можете ли начать курировать еще какие-то компании? Что это вообще для вас? Финансовый ресурс?
АЛРОСА — единственная очень крупная и системообразующая государственная компания на территории Дальнего Востока. Было бы странно не уделять внимания ее развитию. И могу сказать, что и сама АЛРОСА имеет возможность работать эффективнее. Я, например, встречался с представителями Шанхайской алмазной биржи, Китай — второй по величине в мире рынок бриллиантов. И какова наша доля на нем? 3%! А Бельгии — 49%. В свое время АЛРОСА продавала бриллианты через DeBeers. Я когда-то в Африке разговаривал с руководством DeBeers, они пытались найти во мне союзника. Только не смогли, потому что я считаю, что мы должны продавать алмазы самостоятельно. Мне говорили, что у алмазов стоимость нарицательная, что рынок создает DeBeers. И в чем-то они правы — мы совсем не вкладываемся в формирование рынка. Бренда якутских бриллиантов, кроме трех вывесок в Москве, нет. Для китайского рынка русские бриллианты — это как пушнина из Африки. И я, кстати, китайским партнерам предложил подумать о создании совместного предприятия по их продаже, чтобы делать это напрямую, без посредников. Еще могу сказать, что меня не оставляет идея перерабатывать большую часть алмазов в России и самим создавать ювелирные украшения, а также создать биржу. В общем, настрой на повышение эффективности работы компаний есть, и никаких глупых вещей мы точно делать не будем.