защите чести и достоинства Президента СССР. Постановление о вводе закона в
действие пока не принято. По мнению юристов, защитное действие этого закона
может оказаться далеким от ожидаемого. В кулуарах ВС закон уже окрестили
Законом об оскорблении величества flex de laesa majestate в римском праве).
Вред ли благонамеренная часть нашей общественности в нынешних прискорбных
обстоятельствах станет отрицать необходимость поддержания авторитета
верховной власти. Другой вопрос - как сделать, чтобы лекарство не оказалось
хуже самой болезни. Во всяком случае парламентский enfant terrible Леонид
Сухов заявил: "Законом от народа не прикроешься".
По мнению юристов, действительно есть "смысл в том, чтобы оскорбления,
нанесенные Президенту, преследовались в порядке публичного (возбуждаемого
прокурором), а не частного (возбуждаемого самим потерпевшим) обвинения. При
этом, однако, высказывалось мнение, что необходимо крайне точно определить
состав преступления - в противном случае прокуроры могут крайне
расширительно истолковать понятие президентского достоинства. Вопрос тем
более не праздный, что представлявший закон депутат Юрий Голик не сумел
внятно ответить на вопрос, как квалифицировать анекдоты и карикатуры, в
которых фигурирует персона Президента. Нет уверенности, что провинциальный
суд окажется в этом более успешен.
Тем не менее в окончательном тексте закона имеется лишь отсылка к
соответствующим статьям уголовных кодексов. Налицо явная неувязка: союзный
закон содержит определение санкций (и весьма строгих - до б лет лишения
свободы), но не содержит определения состава преступления. Этот и ряд
других аргументов по существу, приводимых заместителем председателя
Комитета по законодательству Константином Лубенченко, парировался
единственным доводом - нельзя не доверять авторитету академика Владимира
Кудрявцева, разрабатывавшего законопроект.
Владимир Николаевич Кудрявцев, народный депутат СССР от КПСС,
вице-президент АН СССР. Весной 1989 года защищая Указ от 8 апреля 1980 года
(в частности, статью 11-прим), затем на 1 Съезде народных депутатов СССР
признал неконституционность данной статьи. На том же Съезде его кандидатура
на пост председателя Комитета конституционного надзора подверглась резкой
критике. Представлял III Съезду народных депутатов пакет законов о введении
президентской власти.
Первоначальный проект закона Комитет по законодательству счел совершенно
неудовлетворительным. Потребовалась длительная доводка. Была изъята норма,
предусматривавшая ответственность за выпады против близких родственников
(жены, детей) Президента, - юристы нашли, что жена и дети могут наравне со
всеми прочими гражданами защищать свои честь и достоинство в порядке
частного иска к оскорбителю. Неуместным было сочтено содержащееся в
первоначальном проекте приравнивание персоны Президента к таким сакральным
элементам государственной символики, как герб, флаг и гимн.
Наконец, аналогично тому, как это было с проектом Закона о печати,
окончательно согласованный и доведенный комитетом проект в конце концов
исчез и был заменен одним из прежних вариантов. Не добавляет доверия к
закону и спешка, в которой он принимался: первое и второе чтение были
совмещены, поправки, предложенные в понедельник 14 мая депутатом Анатолием
Ежелевым, не были проголосованы. Так что во вторник 15 мая Анатолий
Лукьянов и Рафик Нишанов разъясняли сбитым с толку депутатам, что закон
все-таки принят.
Такая спешка вряд ли имела смысл, потому что введение закона в действие
порождает массу новых проблем.
В роде республик союзные законы вводятся в действие лица после регистрации
их республиканскими ВС. Нет уверенности, что закон, первоначально
отклоненный Советом Национальностей. будет беспрекословно принят. И уж во
всяком случае, учитывая ситуацию в ряде республик, нельзя с полной
уверенностью ожидать, что местная прокуратура станет всюду проявлять особое
рвение в деле защиты чести и достоинства Президента СССР. Тем самым честь и
достоинство Президента СССР будут защищены на пространстве Союза ССР весьма
неравномерно.
Гласное судебное разбирательство по какому-нибудь резкому высказыванию
может оказаться куда более скандальным, чем само это высказывание.
Длительные прения сторон по вопросу о том, в приличной или в неприличной
форме некто высказался о Президенте СССР, сами по себе производят не вполне
приличный эффект. К тому же надо учитывать давнюю российскую традицию
эзопова языка: пассаж, несомненно оскорбительный по существу, может быть
совершенно невинным с формальной точки зрения.
В такой ситуации возможны два выхода: либо карать болтунов так. чтобы было
уже не смешно, а страшно, - в духе сталинской статьи 58(10), либо
возобновить брежневскую практику открытых процессов за закрытыми дверьми.
Политическая ситуация, однако, вред ли позволит это сделать. Первый же
осужденный по этой статье превратится в "героя-мученика" радикальной
оппозиции, которая ни в чем сейчас так не нуждается, как в действительно
мученической фигуре, - Гдлян и Иванов все же слишком отдают балаганом.
В результате верховная власть попадает в ловушку: и применение и
неприменение закона больно бьет по авторитету Президента. Наименее
болезненным выходом из тупика было бы тихое упразднение закона, как будто
его никогда и не было, - так пришлось сделать с 11-прим. Хотя и этот -
наилучший - исход авторитета власти не прибавит. А он вред ли будет лишним
накануне принятия необходимых, но непопулярных экономических решений...
---