Эльвира Набиуллина обвинила "Роснефть" в давлении на рубль. Как заявила глава ЦБ в интервью Forbes, на колебание валютного курса повлияло размещение облигаций компании на сумму 625 млрд руб. в начале декабря прошлого года. Вице-президент по пиару компании "Роснефть" Михаил Леонтьев обсудил ситуацию с ведущим "Коммерсантъ FM" Петром Косенко и экономическим обозревателем радио новостей Олегом Богдановым.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Сделка по "Роснефти" была непрозрачной, она стала дополнительным фактором волатильности на рынке, подчеркнула Набиуллина.
П.К.: Михаил, как вы прокомментируете заявление госпожи Набиуллиной?
М.Л.: Уже в вашей преамбуле была принципиальная ошибка: Набиуллина нас ни в чем не обвинила, она практически предоставила нам 100-процентное доказательное алиби — теперь проверять собственно нечего. Вообще, это очень смешное заявление. По порядку: непрозрачность сделки. В чем заключается непрозрачность сделки? Непрозрачность сделки заключается в том, что сделки этой не было, ее просто не было, в это день такой сделки с такими параметрами не было — вот и все. Естественно, она непрозрачная!
П.К.: А какая-нибудь сделка была?
М.Л.: Никакой не было. Второй момент: Набиуллина сказала совершенно справедливо, что никакой продажи, покупки валюты не было, но рынок колебнуло не то, что кто-то покупал валюту, а ожидание, что ее могут купить. Таким образом, мы и Центральный банк, который является участником этой мнимой сделки, должны отвечать перед какими-то странными спекулянтами и идиотами за то, что они не так поняли события, которых не было. Но при этом у нас и у той же Набиуллиной есть еще одно алиби: мы никаких заявлений не делали и никакой информации об этой сделке не размешали, ее разместили совершенно другие люди. И если кто хочет расследовать историю дестабилизации рынка, надо выяснить, кто ее размещал, зачем, каким образом она раскручивалась и в интернете, и затем и в СМИ. Вот кто это сделал? Это очень легко проследить, если каким-то органам нужно помочь.
П.К.: Как вам кажется, откуда у госпожи Набиуллиной информация такая?
М.Л.: У госпожи Набиуллиной никакой информации и нет. Она же и не говорит об информации, она говорит о слухах, что некие слухи раскачали рынок. Но слухи распространяли не мы, факт, мы их опровергали. И слухи распространяла не Набиуллина. Потому что иначе заявления Набиуллиной надо понимать как "акт деятельного раскаяния", так это в прокуратуре, по-моему, называют. Я не думаю, что Эльвира Сахипзадовна хотела совершить акт деятельного раскаяния, и собственно ей этого не надо было делать. Понимаете с этой точки зрения мы должны были каким-то образом провидеть логику неких людей. Она же четко объяснила, что никакого навеса на рынке быть не могло, потому что они регулируют ликвидность: если где-то они дают больше ликвидности, то значит в другом месте они дают меньше ликвидности, поэтому никаких оснований неправильно понимать эту ситуацию ни у кого не было. Но невозможно, как говорил группенфюрер Мюллер, понять логику непрофессионала, тем более невозможно понять логику непрофессионала, если ты не знаешь, откуда этот непрофессионал черпает слухи. И если не мы эти слухи распространяем. То есть на самом деле это дико смешное заявление, пафос его абсолютно непонятен, зачем это говорить — непонятно, но из него следует, что вина за дестабилизацию рынка находится точно за пределами контура компании "Роснефть".
О.Б.: Если сделки не было, значит, облигации не размещались, значит…
М.Л.: Они размещались по-другому, не в этот день, не так.
О.Б.: То есть они были все-таки, эти облигации?
М.Л.: Ну, конечно, мы сделали официальное заявление совсем недавно, что мы завершили по графику программу размещения облигаций как и собирались на сумму 800 млрд руб., что мы эти средства разместили на счетах полномочных банков в рублях, что мы не собираемся их конвертировать, а собираемся использовать их на финансирование текущей производственной деятельности и проектов компании на территории Российской Федерации. Я еще раз повторяю то, что неинтересно нашей прессе цитировать, потому что ей интересны бредовые слухи, которые раскачивают рынок.
О.Б.: Тут имеется в виду, что облигации, которые получили те контрагенты, которые ваши облигации взяли, они потом ушли в Центральный банк в качестве обеспечения, потом возникли деньги, и они пошли на валютный рынок — их логика такая.
М.Л.: Еще раз говорю: это не делалось так, как об этом пишут, хотя если мы посмотрим на то, каким образом раздувалась эта информация, мы увидим сознательную спецоперацию — вот с чем надо разбираться. Когда на пике было 15 тыс. постов в интернете, это что случайно?
П.К.: Михаил, а вы каким-то образом собираетесь инициировать вот это разбирательство?
М.Л.: Мы собираемся об этом открыто говорить, а уж кто компетентен этим заниматься — это не наша функция. Мы об этом все время и говорим, мы говорим, что это была спецоперация против компании, и решались одновременно две задачи: дестабилизация рынка и наезд на компанию, причем с переходом на личности, хочу заметить.
О.Б.: Но там еще один момент был, который к вам не относится, который как раз и дестабилизировал рынок в критический день там 15-го, 16-го, ЦБ, семидневный РЕПО аукцион тогда 3 трлн 600 млрд предложил рынку, и после этого началась паника.
М.Л.: Но тут-то мы уже совсем ни при чем.
О.Б.: Вы-то ни при чем, но просто…
М.Л.: Я еще раз говорю, я очень люблю товарища Набиуллину, очень, но иногда она странные вещи говорит, как, в частности, в интервью Forbes. Очень странные, какая непрозрачная сделка, откуда, почему? Как Кудрин заявил "непрозрачная сделка". Потом он извинился как бы: "Да нет, они не покупали валюту, это рынок испугался". Вот эта концепция птенцов кудринской школы, она дальше живет, как будто это заповедать какая- то.
О.Б.: Понятно, "Роснефть" заместила облигации, облигации ушли контрагентам, а дальше там уже…
М.Л.: Но их размещали не так и не тогда, и по факту, когда мы их размещали, никакого воздействия на рынок не было.
П.К.: А когда размещали, Михаил?
М.Л.: Сейчас я вам график расскажу. В тот момент, когда было объявлено о якобы размещении, его не было.
П.К.: Хотя бы намекните.
О.Б.: 11 декабря не было его? 11 декабря — такую называют дату.
М.Л.: Нет, не было его.
О.Б.: Врут, значит.
М.Л.: В том то и дело, это страшно непрозрачная сделка, самая непрозрачная сделка — это сделка, которой не было.
П.К.: Так и получается, что сделка непрозрачная, потому что вы не называете дату.
М.Л.: Как мы можем? Мы сегодня совершили непрозрачную сделку, мы, например, не купили ExxonMobil, страшно непрозрачная, не купили мы его.
П.К.: Вы не совершили непрозрачную сделку.
М.Л.: А также мы не продали Аляску кому-то.
П.К.: А почему, кстати говоря?
М.Л.: Потому что она нам не принадлежит. Это могло же раскачать рынок? Понимаете, это же просто какой-то цирк на самом деле! О чем мы говорим?
П.К.: В общем, как в том анекдоте, ложечки нашлись, а осадочек остался.
М.Л.: Так осадочек же был заказан, ложечки никому нужны не были. Целью кампании, которую мы наблюдали, был осадочек, и осадочек остался пустой.
П.К.: А кто заказчик, имя назовите его?
М.Л.: Вы же помните, кто первым это сбросил.
П.К.: Кто?
М.Л.: Господин Немцов.
П.К.: Борис Ефимович?
М.Л.: Да. Нет, сначала газета "Ведомости" опубликовала как бы нейтральную информацию, а потом Борис Ефимович у нас заявил, что мы нашли человека, который обрушил рынок. А Борис Ефимович преследует известные политические цели — свержение кровавого режима. И эти цели поддерживаются некоторыми товарищами за пределами России, и товарищей этих мы знаем, они собственно об этом открыто говорят день и ночь.
П.К.: То есть товарищи, которые нам не товарищи даже, собственно говоря?
М.Л.: Они нам "партнеры" — у нас есть хорошее слово.
П.К.: Но при этом вы все-таки даты размещения не говорите, имена назвали, а даты размещения нет.
М.Л.: Почему? Наверное, я могу назвать даты, я не готов их назвать сейчас. Повлиять на рынок оно не могла, также как заявила Набиуллина совершенно справедливо: никакого навеса нет, и они регулируют ликвидность поступающюю на валютный рынок, они за ней следят. И я этому склонен верить на самом деле.
П.К.: Давайте пока мы будем считать, что мы примерно расставили точки с вашей точки зрения, осталось получить теперь комментарий у всех остальных, и у госпожи Набиуллиной, и у господина Немцова, видимо.
О.Б.: Там самое интересное: мультиплицировали остатки на корсчетах в преддверии обвала, в пятницу в два раза они выросли вдруг. Обычно при таких операциях, так как она под обеспеченье, на сумму, допустим, 600 млрд, 600 млрд, а там 1 трлн 200 тыс. появился, это вообще непонятно, как появляются. Это к "Роснефти" никак не относится, я просто говорил про действия Центрального банка, про то, что там происходит.
П.К.: Михаил, давайте некую черту подведем: на ваш взгляд, в этой ситуации в сухом остатке на сегодняшний день, как мы можем охарактеризовать эту всю шумиху вокруг тех самых злополучных миллиардов?
М.Л.: Центробанк делает страшные ошибки, которые связаны, в первую очередь, с тем, что очевидно, решения принимают умные, хорошие, добрые, грамотные экономисты, не имеющие профессиональных навыков в работе на рынках в таких условиях. Я говорю, что по ночам надо спать, а не делать заявления, которые никаким образом понять невозможно. Если вы хотите остановить на рынке спекуляции, и вы боитесь, что по сделкам РЕПО однодневным будут брать деньги и превращать их в валюту, то ставка что 17%, что 50% — не имеет для этого никакого значения. Это же однодневные кредиты. Я вообще не понимаю, зачем было трогать ключевую ставку, зачем было мочить экономику, которая и так не шибко живенькая?
О.Б.: Сегодня, кстати, знаковый день: ЦБ вернул аукционы семидневного РЕПО — это основные аукционы фондирования, на уровень апреля, 2 апреля 2013 года. 9 апреля Эльвиру Сахипзадовну назначила Госдума руководителем Центрального банка, и с того момента начался рост этих предложений на рынке семидневного РЕПО до 3 трлн, а сегодня 1 трлн 300 тыс.
М.Л.: Нет, это же все правильно было, но не надо было переходить к плавающему курсу в присутствии очевидного внешнего давления, причем профессионального, суперпрофессионального внешнего давления на российскую экономику. Над нами работают грамотные люди. Гораздо лучше подготовленные, чем некоторые товарищи.
П.К.: У меня сразу фамилия Сорос всплывает.
М.Л.: Причем здесь Сорос?
П.К.: А кто?
М.Л.: Человек, который разрабатывал санкционную политику против России в казначействе, я сейчас боюсь, у меня нет перед собой бумажки фамилию назвать — только что назначен замдиректором ЦРУ.
П.К.: Я понимаю, о ком вы говорите, действительно было такое.
М.Л.: В казначействе. И эти люди открыто пишут книжки о том, что такое финансовая война, а мы тут кокетничаем, что мы остаемся в глобальной экономике.
П.К.: Вы еще какие-то примеры за последние пару месяцев этой войны можете привести, кроме истории этой?
М.Л.: Какой пример? Достаточно грамотные санкции. Понимаете, в чем дело: в течение многих лет в России создавалась финансовая система имени товарища Кудрина, которая была, они видели в этом ее преимущества, — максимально адаптивна к внешнему воздействию. Это как вилка и розетка. Кудрин сейчас выступает с разной критикой политического курса, но он создал финансово-денежную систему, которая абсолютно максимальным образом беззащитна перед санкциями.
Когда у вас практически вся система рефинансирования и экономики имеет внешние источники, вы сначала туда вывозите все резервы любые, номинируете их либо в валюте, либо в бумагах, а потом оттуда все, что может, кредитуется по доступной ставке, потому что здесь ставка недоступная, потому что ведется дикая борьба с инфляцией путем сжатия денежной массы. В итоге у нас имеется недомонетизированная экономика: у нас 40% от ВВП монетизация экономики, как папуасская экономика на самом деле. Но самое главное, как выяснилось, теперь еще надо доказать, что это не специально делалось.
П.К.: Я боюсь, доказывать долго придется нам.
М.Л.: Как выяснилось, главным результатом этой системы являлась ее абсолютная, совершенная беззащитность перед внешним воздействием тех. Они отключают внутренне кровообращение, и пускают на аппарат внешнего кровообращения искусственного. А когда у вас этот аппарат отключают, вам становится нехорошо, как ни странно.