статьи, изменение отношения к многопартийности - по меркам декабря 1989
года все эти решения беспрецедентны. Однако достаточны ли они, чтобы
справиться с февральским кризисом 1990 года? Мы публикуем комментарий
парламентского обозревателя "Ъ" Максима Соколова.
Февральский пленум формально являлся продолжением декабрьского, прерванного
для изучения литовской коллизии на месте. За прошедшие полтора месяца КПСС
понесла ряд тяжелых поражений - на призывы одуматься литовцы ответили
твердым "нет", на грани небытия оказалась компартия Азербайджана, выражение
тотального недоверия Тюменскому, Волгоградскому, Черниговскому обкомам КПСС
грозит "эффектом домино", 4 февраля в Москве прошла невиданная по
численности демонстрация в поддержку демократических преобразований...
Власть подошла к, может быть, самому серьезному кризису за все семьдесят
два года своего существования. И в этом смысле Пленум носил переломный
характер: до последнего времени партия решала, какой быть стране в
соответствии с партийными представлениями, теперь же впервые рассматривался
вопрос - какой быть самой партии в соответствиями с представлениями страны
о ней.
И в политической борьбе, и в военной кампании бывают моменты, когда нужно
решать, что делать дальше: надеяться на чудесный перелом в ходе кампании
или искать путей к почетному миру. "Дискуссии не носили характер дружеских
объятий, иногда они выходили за рамки... как бы помягче сказать...", -
признал на пресс-конференции секретарь ЦК А. Н. Яковлев, Трудно и ожидать
другого, когда сталкиваются две диаметрально противоположные позиции -
"враг будет разбит, победа будет за нами" и "завтра условия мирного
договора будут еще тяжелее".
Сторонники первой позиции жаловались на то, что партия стала объектом
несправедливой критики. Похоже, что они не уловили главного: дела КПСС
стали совсем неважными именно потому, что критика кончилась. Еще в декабре
к партии обращались с униженной мольбой - "когда же ВЫ примете жизненно
необходимые для страны решения?!". Февральский митинг подвел черту под
традицией подавать челобитные и заговорил с КПСС властным языком - "если вы
хотите вместе с НАМИ строить новую, свободную Россию - вот вам наша рука,
если нет - суди вас Бог". Вместо критики - вежливое приглашение не упустить
своего последнего шанса.
Легкомысленно было бы считать все это одним митинговым красноречием. То,
что центр оказывается во все более глухой политической изоляции, показывает
последняя попытка контактов между участниками закавказского конфликта. Она
была предпринята в Риге под эгидой Балтийской парламентской группы - Москва
осталась в стороне от этих переговоров. Это очень серьезный знак:
центральная власть лишается роли арбитра, беспристрастной третьей силы, а
это уже утрата самой первичной функции власти, переход на роль аутсайдера.
На Пленуме тем, кто так и не осознал этой жесткой сегодняшней реалии,
противостояла холодная трезвость исходивших из того, что произошло
необратимое и задача партии - выжить в кардинально изменившемся мире.
Похоже, что сторонники и той, и другой позиции оказались в меньшинстве.
Большинство собрания понимало, что, с одной стороны, никакого "чуда" не
будет, с другой - было внутренне не готово пойти на почетную капитуляцию,
Поэтому решения пленума носят на себе печать компромисса. Продолжая
сравнения с военной кампанией, можно сказать, что было избрано "эластичное
сокращение линии фронта" - отказаться от того, что уже и так потеряно (6
статья, однопартийность), и попытаться выиграть время, отойдя на заранее
подготовленные позиции.
Ответы на кардинальные вопросы сегодняшнего дня были сформулированы на
основе компромисса, то есть чрезвычайно широко.
"Новые партии могут быть сформированы, если они стоят на социалистических
позициях". Не вполне ясно, как определить, что такое социалистическая
позиция. "Допускается частная собственность, если при этом не присваивается
чужой труд". Вопрос о собственности также переносится из сферы правовой в
сферу политэкономическую, то есть идеологическую. Отсюда простор для самых
различных толкований в зависимости от показаний политического барометра.
Уступки, безусловно, были сделаны, и уступки серьезные. Но вопрос о том,
сумеют ли они уравновесить политический рынок, остается открытым.
---