В Центре имени Мейерхольда прошло открытие экспериментальной программы, проводимой в рамках театральной олимпиады. Вечер памяти Антонена Арто открыл и первую, рассчитанную на весь следующий сезон, творческую программу недавно построенного центра.
Исходная декорация вечера больше подошла бы профсоюзному собранию. На сцене стоял длинный стол с бутылками минералки, четыре стула — и больше ничего. В "президиум" вышли худрук мейерхольдовского центра Валерий Фокин, режиссер Клим и критик Валерий Семеновский. Фокин рассказал, что будет вот такая большая программа памяти Антонена Арто, великого театрального философа первой половины прошлого века, артиста, режиссера, автора манифестов "театра жестокости" и просто знаменитого сумасшедшего. Центр Мейерхольда обещает постановки, мастер-классы, выставки — все, как положено. На имени Арто в мире многие спекулируют, а в стенах центра хотят пожить некоторое время с его странными, еретическими идеями, запавшими в тысячи театральных голов по всему свету.
Потом слово дали специалисту Семеновскому, который, иногда сбиваясь и заглядывая в бумажки, совершил экскурс в историю: Арто там-то родился, тогда-то душевно заболел, тем-то прославился. Говорил, кстати, по делу и с чувством, но все-таки для гитисовской лекции час был поздний, мероприятие началось незадолго до полуночи. Еще и грустный Клим иногда вставлял что-то глубоко искреннее, но философское. Минут через двадцать пять публика начала скучать и тихо злиться — пришли все-таки на какое-нибудь зрелище, а попали в аудиторию. И только после того, как из зала выбежал первый зритель (самым нетерпеливым оказался Андрис Лиепа), началось главное. Свет погас, сцена вместе с двумя из трех докладчиков провалилась куда-то вниз, а Клим, в луче света вдруг приобретший портретное сходство с героем вечера, остался сидеть один, на высоком столбе посреди ямы.
На подсвеченной верхней галерее появился актер Виктор Гвоздицкий весь в черном, а несколько молодых танцовщиков стали исполнять внизу экспрессивные пластические этюды. За отъехавшей стеной в зеркальном кабинете вдруг обнаружился музыкант-ударник, по верхнему периметру зала ходили безлицые фигуры, там же корчилась обнаженная женщина, а в углах пылали живые огни в жаровнях. Клим сидел на столбе, читал воспоминания Жан-Луи Барро и попивал кофе, любезно спущенный ему из-под потолка на подносе. Посреди задымленной ямы плавали строгие лица Фокина и Семеновского. Звучали тексты, принадлежащие, видимо, Арто. Но последнее было уже не так важно. Резкая перемена зрительской участи сделала свое дело: публика, забыв о времени, сидела раскрыв рты. "Что, купились на лекцию?" — организаторы, потирая руки, расспрашивали зрителей на выходе.
Если театрализованная презентация проекта отражает дух будущей программы, то очевидно, что Центр имени Мейерхольда настроен заниматься Арто с пафосом и юмором одновременно, активно используя технические возможности нового зала. Это именно то сочетание, которое сегодня подходит для общения со священными театральными безумцами. Строго говоря, ироническая провокация как жанр для Арто не характерна: он был не провокатором, а фанатичным жрецом, представлявшим увлечение театром как болезнь, а сам театр как место душевного неблагополучия. Центр Мейерхольда уже заболел Арто и приглашает желающих заразиться. На время, не навсегда.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ