В первый же год своего царствования Екатерина II занялась пенсиями. Генералам в отставке выделили солидную сумму на выплаты, а вскоре и гражданские чиновники получили право на пенсии. Но, если пенсионная система все-таки появилась, никакого порядка в ней не наблюдалось
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
"Половинное того чина жалование"
История российской пенсионной системы свидетельствует, что любые значительные перемены в ней приходились на начало нового царствования, в особенности если новый самодержец имел сомнительные права на престол и нуждался в поддержке армии и чиновников. Самым ярким подтверждением этого правила стала Екатерина II. Несмотря на вечные проблемы с пополнением казны, она в начале своего правления, в январе 1763 года, согласилась утвердить рапорт Военной коллегии, которым генералитет по форме всеподданнейше просил, а по сути — требовал выделения средств на выплату пенсий отставным генералам. Причем в значительном размере — 50 тыс. рублей ежегодно.
Отказать в подобной просьбе императрица не могла. Но и согласиться без оговорок тоже. Поэтому на рапорте она собственноручно написала: "Быть по сему, а без Моего ведения никому пенсий не определять".
В отличие от петровских времен, когда скудные и редкие пенсии выплачивались из сборов на госпитали, Екатерина II установила и источник средств для выплаты генеральских пенсий — новые сборы с государственных крестьян. В следующем году воодушевленные успехом генералитета высшие гражданские чины подготовили и поднесли императрице доклад Сената, определявший правила выплаты пенсий гражданским чиновникам.
Прежде всего устанавливался срок службы, необходимый для получения пенсии: "Кто не менее 35 лет прослужил, считая службу от 15 лет возраста его". Ведь на службу записывали с младенчества, и, если считать от даты записи, пенсионером можно было стать, не достигнув и сорока лет. Меньший срок службы, по предложению Сената, требовался для тех, кто во время службы получил увечье, не позволяющее больше заниматься никакой деятельностью.
В предложенных пенсионных правилах говорилось и о тех чиновниках, кому пенсию платить не полагалось. В первую очередь о тех, кто "во время службы, будучи в Офицерских чинах, по приговорам за большие и бесчестные преступления штрафован".
Кроме того, пенсию предлагалось считать наградой при отставке, равной повышению в чине, а потому:
"Всякому такому, кто вместо пенсиона получает при отставке от службы лучше чин, нежели пенсион, оными таких награждать, а от пенсиона уже их отрешать".
Размер пенсии сенаторы предлагали вычислять просто:
"Пенсион определять каждому званию половинное того чина жалование, в котором кто действительно служил".
Памятуя о скудности казны и зная свое положение в государственной иерархии, высшие чиновники попросили на выплаты пенсий половину того, что платили отставным генералам,— 25 тыс. рублей в год. А понимая, что на всех потенциальных пенсионеров этих денег не хватит, Сенат предложил внести в правила следующий пункт:
"Никого сверх положенной всей пенсионной суммы на оную не определять, но излишним ожидать убылых по числу всей оной суммы мест".
То есть новым пенсионерам для получения своих ежегодных выплат нужно было дождаться смерти счастливых обладателей пенсий.
Императрица утвердила правила, уточнив, что никому нельзя назначать выплат без доклада ей лично, и новая пенсионная система выплаты этих персональных пенсий высшим чинам империи начала действовать. Правда, как показало время, не без странностей.
"По полтораста тысяч рублев на год"
В начале 1770-х годов придворное общество наблюдало за схваткой, в которой всесильному фавориту императрицы графу Г. Г. Орлову противостоял глава Коллегии иностранных дел и воспитатель наследника престола Павла Петровича граф Н. И. Панин. Воспользовавшись отсутствием Орлова, Панин сделал все, чтобы императрица обратила внимание на секунд-ротмистра Конногвардейского полка А. С. Васильчикова. Как только он завоевал сердце Екатерины II, граф Панин мог праздновать победу над давним, но потерявшим силу и власть недругом. Секретарь и поверенный Панина — знаменитый литератор Д. И. Фонвизин — в сентябре 1772 года писал члену Коллегии иностранных дел А. М. Обрескову, находившемуся в штабе фельдмаршала П. А. Румянцева, об отставке недавнего фаворита:
"Здешние новости состоят в том, что бывший ваш товарищ (граф Орлов.— "История") отпущен в годовой отпуск с награждением, которого количество превосходит все примеры прежних награждений, а именно:
1) Всемилостивейшей пенсии по полтораста тысяч рублев на год.
2) На заведение дома сто тысяч рублев.
3) Десять тысяч душ; то есть шесть ему и четыре брату его за чесменскую победу.
4) Сервиз в двести тысяч рублев.
5) Другой сервиз поменьше, и которого прямой цены я не знаю.
Вот, милостивый государь мой, каково награждение. Желая вам половины оного, думаю я, что желаю вам того, чем ваше превосходительство были бы довольны.
Более ни о чем на сей раз донесть не имея, пребываю с истинным высокопочитанием и преданностию..."
Пенсия, вдвое превышающая сумму выплат всем отставным военным и гражданским чинам империи, конечно, поражала. Но на этом отступления от общих правил не кончились. Ровно год спустя Екатерина II, утомленная интригами Панина, нашла повод, как она писала, для очищения от Панина своего дома. А, чтобы опала не выглядела опалой, императрица осыпала графа Панина наградами, о чем Фонвизин писал Обрескову 23 сентября 1773 года:
"Вам, милостивый государь, известно, что по обычаю воспитание юного государя оканчивается со вступлением в брак. Эпоха сия у нас настала, и оною умышлено было воспользоваться ради совершенного отдаления гр. Никиты Ивановича от роли, им занимаемой в отечестве нашем. Но сей кризис кончился к славе его. Ее императорское величество отдала ему справедливость и, по поводу оконченного воспитания наследника, наградила его заслуги, пожаловав ему 22-го сего месяца:
1) Чин фельдмаршала и продолжение главного начальства над иностранным департаментом.
2) 9000 душ.
3) 100 000 руб. на заведение.
4) На сервиз 50 000 руб.
5) Ежегодного пенсиона 30 000 руб.
6) Ежегодного жалованья по 14 000 руб.
7) Дом повелено купить для него тот, который его сиятельство сам выберет в целом городе.
8) Провизия и погреб на год.
9) Экипаж и ливреи дворцовые".
Награждение пенсией действующего чиновника было в обычаях многих монархов, однако довольно плохо сочеталось с существованием пенсионной системы. Но этот факт уже мало кого удивлял. Как и тот, что наскучивший императрице Васильчиков при расставании получил пенсион в 20 тыс. рублей в год.
"Раздает пенсионы кому хочет"
Утвержденная Екатериной II система выплаты пенсий не действовала даже в самой важной для императрицы части — в вопросе назначения пенсий исключительно с ее согласия. Известный поэт и высокопоставленный чиновник Г. Р. Державин в 1786 году был назначен правителем Тамбовского наместничества и вскоре начал конфликтовать с генерал-губернатором И. В. Гудовичем. Державин считал, что главной причиной конфликта стало неисполнение им распоряжений Гудовича по различным судебным делам. Генерал-губернатор требовал одних подозреваемых отпустить, а других — наказать без достаточных доказательств вины. Державин попробовал было пожаловаться, но тем самым нарушил закон, подав прошения минуя непосредственного начальника. Началось разбирательство, в результате которого поэта-губернатора отстранили от дел и отправили в Москву для разбора его дела располагавшимся в Первопрестольной 6-м департаментом Правительствующего Сената.
Время шло, а дело не двигалось с места. Обер-прокурор департамента князь Гагарин не мог ничего решить без первоприсутствующего — сенатора князя П. М. Волконского. А тот полгода не приезжал на службу, говоря, что болен. Державин выяснил, что дело его князь Волконский тормозит по просьбе генерал-прокурора сената князя А. А. Вяземского. А потому решил прибегнуть к методу, который, очень мягко говоря, следовало бы назвать злоупотреблением конфиденциальной информацией. Державин, как он писал в своих воспоминаниях, явился к князю Волконскому и сказал:
"Вы, слава Богу, князь, сколько я вижу, здоровы, но в Сенат въезжать не изволите, хотя там мое дело уже с полгода единственно за неприсутствием вашим не докладывается. Я уверен в вашем добром сердце и в благорасположении ко мне; но вы делаете сие мне притеснение из угождения только князю Александру Алексеевичу, то я уверяю Ваше Сиятельство, что, ежели будете длить и не решите мое дело так или сяк, я истребую моего оправдания, ибо уверен в моей невиновности; то принужденным найдусь принесть жалобу императрице, в которой изображу все причины притеснения моего генерал-прокурором, как равно и состояние управляемого им Государственного казначейства самовластно и в противность законов, как он раздает жалованье и пенсионы кому хочет без указов Ее Величества... словом, все опишу подробности, ибо, быв советником государственных доходов, все крючки и норы знаю".
Дело без промедления сдвинулось с места, правда, не совсем так, как хотелось Державину. Но это не помешало ему стать кабинет-секретарем императрицы. А при Александре I — генерал-прокурором и министром юстиции. Причем жалоб на мздоимство и прочие нарушения при назначении пенсий во время его генерал-прокурорства было не меньше, чем в любое другое.