ценовым пропорциям мирового рынка, а вызвано необходимостью решения чисто
практических, конъюнктурных задач.
Нынешнее повышение цен на нефть прошло относительно спокойно и поначалу
озаботило лишь автовладельцев — в ряде городов цены на бензин удвоились, а в
Петербурге выросли более чем в три раза. Однако через очень непродолжительное
время ускорилась и общая динамика цен в народном хозяйстве, в особенности в
розничном секторе.
И это только начало. К моменту повышения цен на теплоэлектростанциях был
заготовлен лишь двухнедельный запас топлива, а на нефтеперерабатывающих
заводах — еще меньше. В начале октября топливо по старым ценам кончилось.
Есть все основания ждать нового скачка цен уже в ближайшее время.
Относительная тишина вокруг повышения цен выглядит тем более странной, если
вспомнить бурные дебаты в прессе, сопровождавшие обсуждение этого вопроса
весной. Причина такого спокойствия заключается, по-видимому, в том, что
сегодня уже никому не приходит в голову связывать освобождение цен на
энергоносители с переходом к ценовым соотношениям мирового рынка и грядущим
за этим драматическим обвалом устаревших и неконкурентоспособных
перерабатывающих секторов отечественной экономики. Похоже, что задача
вхождения в мировое хозяйство с адекватными ему внутренними ценовыми
пропорциями и стабильным (или по крайней мере предсказуемо изменяющимся)
курсом рубля снята с повестки дня "всерьез и надолго".
Нынешнее изменение порядка регулирования цен на энергоносители преследует
более скромные и чисто практические цели. Главная из них — подтянуть рост
цен в топливно-энергетическом комплексе до общего уровня инфляции и тем самым
хотя бы частично снять с бюджета нагрузку по субсидированию издержек
производства в энергетических отраслях, оказавшихся в очередной раз
убыточными.
Некоторые из последствий этого шага совершенно очевидны, причем сказываться
они начали очень быстро. Это — общее усиление инфляционных ожиданий и
реальное изменение масштаба цен на наиболее высоколиквидных рынках: валюты,
"элитарного" импорта, автомобилей и т. п. При этом нынешний рывок инфляции
оказался — как никогда в "постлиберализационный" период — стремительным.
Сработали в этом случае сразу два фактора. Первый — отсутствие у основных
отраслей — потребителей энергоресурсов мощной "рентабельностной подушки", то
есть накопленного раньше запаса рентабельности, который в значительной мере
поглотил эффект предыдущего, майского повышения цен на энергоносители. В
последние месяцы это в первую очередь касалось отраслей, работающих на
конечный спрос и упершихся в итоге в его естественную ограниченность.
Дополнительный импульс для более результативного воздействия спроса на
производство дала ликвидация искажений, связанных с неплатежами,
взаимозачетами и прочими денежными "вольностями". Поэтому, если предыдущее
повышение цен на энергоносители воздействовало на общий индекс оптовых цен в
соотношении примерно 4:1 (в расчете на 1% повышения цен на топливо сводный
индекс повышался на 0,25%), то в нынешней ситуации остальные, "нетопливные"
отрасли имеют возможность по-крайней мере сохранить сложившееся соотношение
оптовых цен, чтобы не стать убыточными. Иначе говоря, теперь инфляция будет
расти по мере повышения цен на нефть или лишь немного медленнее.
Второе и более существенное обстоятельство состоит в том, что зерна
сегодняшнего роста цен на нефть и нефтепродукты упали на исключительно хорошо
подготовленную почву. С момента предыдущего повышения цен на энергоносители
бюджетная и кредитно-денежная политика претерпели радикальные перемены. Если
до начала июня достаточно согласованными действиями Центрального банка и
правительства России удавалось все же удерживать ежемесячные темпы роста
денежной массы в пределах 10--13%, то в дальнейшем они увеличились вдвое —
до 20--25%. В итоге за четыре последних месяца количество денег в обращении
удвоилось.
Сместились акценты и в финансовой политике правительства: в начале года,
когда стабилизация экономики в целом мало зависела от состояния бюджета
(шоковое повышение цен в январе само по себе стало мощным фактором
стабилизации их уровня в последующие два — три месяца), ему уделялось
первостепенное внимание. Теперь же, когда дефицит бюджета напрямую определяет
уровень инфляции, ограничение правительственных расходов стало как бы
второстепенной задачей. В итоге задолженность правительства Центробанку,
которая в течение первых пяти месяцев этого года почти не росла, начала
стремительно увеличиваться и к началу октября достигла примерно 1,5 трлн руб.
Со сменой руководства Центрального банка произошел перелом и в кредитной
политике. Централизованные кредитные ресурсы, выделенные коммерческим банкам
в III квартале, составляли (на 15 сентября) 739,5 млрд руб. — это более чем
в 5 раз выше соответствующего показателя I квартала. Кстати, около 11%
централизованных кредитов съел сам топливно-энергетический комплекс.
Ситуация в денежной сфере к моменту отпуска цен на нефть все больше
напоминала туго сжатую пружину: темпы роста денежной базы (т.е. количества
денежных купюр и банковских резервов, которые, собственно, и определяют
размеры обращающейся денежной массы) с июня вплотную приблизились к
гиперинфляционному потолку в 50% в месяц. Рост денежной массы с началом лета
также существенно ускорился. Что касается цен, то темпы их увеличения к
середине лета наоборот стабилизировались и стали заметно отставать от
динамики увеличения количества денег в обращении.
Как показывает практика, такое развитие взрывоопасно: внутри банковской
системы формируется скрытый инфляционный навес, готовый сорваться в любой
момент. Он и начал стремительно рушиться сразу же после обнародования
готовящегося решения об отпуске цен на нефть. Обвал рубля на валютной бирже
моментально потянул за собой цены на импортные товары, за которыми,
несомненно, в скором времени последуют и ориентирующиеся на них цены на
продукцию отечественного производства. О переходе на новый ценовой уровень
достаточно уверенно сигнализирует и курса рубля к доллару. Несмотря на
отчаянные попытки Центробанка удержать его на 250-рублевой отметке (ценой
беспрецедентной интервенции 29 сентября — 54,3 млн долларов) рубль,
по-видимому, еще некоторое время будет продолжать пикировать пока его новый
курс не уравновесит инфляционные ожидания.
В более же долгосрочном плане размораживание цен на нефть может оказать
достаточно серьезное сдерживающее влияние на инфляцию. Резко возрастающие по
мере роста цен на нефтепродукты нормативы отчислений в фонды ценового
регулирования, а также вводимый нефтяной акциз способны существенно поправить
нынешнее критическое состояние российского бюджета. Кроме того, сам нынешний
всплеск инфляции, обесценив социальные расходы бюджета, сделает его более
сбалансированным — если, конечно, не будут введены всевозможные индексации и
компенсации.
СЕРГЕЙ Ъ-ЖУРАВЛЕВ