"Один из главных инструментов, который сегодня необходим для работы с кризисной семьей, — ответственное лицо. Сегодня этого ответственного лица нет. Сегодня у нас этим занимаются КДН (комиссии по делам несовершеннолетних) и органы опеки. А нужен социальный работник, который знает о проблеме семьи, получает сигналы от внешних субъектов и работает с семьей по преодолению кризиса".
"Органы опеки, по сути, включаются на последней фазе. И еще комиссии по делам несовершеннолетних. Они вызывают семью на ковер. Потом семья уходит к себе домой, вместе с ребенком. А через три раза уже направляются в суд. И уже происходит изъятие. А профилактикой, работой с семьей никто не занимается".
"У нас все ранжировано, у нас очень много учреждений, детские дома, ЦВСНП, приюты, исправительные колонии, детские колонии, деревни-SOS. У нас все для семейного устройства в основном. Дети туда попадают, после этого мы их натужно пытаемся устроить в семью, вместо того, чтобы оставить их в родной семье или помочь семье состояться, встать с колен. Получается, что проще всего отправить в детдом и оттуда уже заниматься семейным устройством, потому что заниматься кризисной семьей гораздо сложнее. Это ответственность, это профессионализм, это нравственная категория, это законодательство. А так — изъяли, отправили в детдом, а потом уже он в банке данных висит, и уже никто ни за что не отвечает — возьмут его, не возьмут. И получается, что у нас одна фаза — это семейное устройство, вместо профилактики социального сиротства".
"У нас нет ни одного не травмированного поколения. Это войны, это социальные потрясения, 90-е годы и так далее. Находится определенное количество людей, наиболее слабых, травмированных, у которых отношения с родителями не складывались, в школе их там пинали, какие-то интеллектуальные возможности, может быть, не такие высокие. Но все равно, это же люди, и у них рождаются дети. Как раз здесь необходима государственная, за счет нашей нефти, забота об этих людях".