Премьера кино
Красотка Эми (Розамунд Пайк) канула как в воду еще в начале фильма
"Исчезнувшая" Дэвида Финчера через несколько дней после премьеры на Нью-Йоркском фестивале пошла гулять по экранам всего мира, от Албании до Малайзии. В 97 кинотеатрах Москвы обнаружил ее АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
В одном из них на утреннем сеансе собралось довольно много возбужденного народу, преимущественно девушки. За почти что двадцать лет, прошедших после классического триллера "Семь", за пятнадцать — после "Бойцовского клуба" и семь — после "Зодиака" Финчер превратился в режиссера все еще культового, но уже гораздо более универсального. Теперь он, мастер на все руки, делает кино для всех, для многомиллионных пользователей социальных сетей, для девушек, разумеется, тоже.
"Исчезнувшую" ждали не только апостолы Финчера, но и те, кто читает детективы Гиллиан Флинн; специально для фильма беллетристка переписала финал бестселлера, чтобы не осквернить зрителю невинное удовольствие. Свою аудиторию привел в кинотеатры Бен Аффлек, как всегда, создающий, по словам одного американского критика, "мускулистый образ" и в прямом, и в переносном смысле слова. Для этого он встретился с целым контингентом мужчин, обвиненных в убийстве своих жен: еще немного, и дошел бы до нашего Кабанова. Но, увы, он был оттеснен на второй план мощным натиском феминизма. Ведь куда более интригующей и эффектной выглядит в фильме женская роль: на нее претендовала целая армия звездных блондинок (Шарлиз Терон и Риз Уизерспун в том числе), однако досталась она не столь именитой Розамунд Пайк, к ней мы еще вернемся.
Действие фильма завязывается в пятую годовщину брака, который заключили Ник Данн, бывший журналист средней руки, и красотка Эми, весьма образованная и неглупая особа, известная широкому кругу читателей как прототип детской книжки про Супер-Эми. Чета переехала по семейным обстоятельствам из Нью-Йорка в штат Миссури: контраст довольно-таки ощутимый. Достаточно сказать, что публично делая Эми предложение, Ник заявил: "У вас первоклассная вагина", это к характеристике столичных нравов. Здесь же — провинциальная глухомань: Ник вместе с сестрой Марго приобрел в собственность бар и частенько торчит там, Эми проводит время главным образом дома, где ей в голову приходят разные интересные мысли.
Пятую годовщину брака называют деревянной свадьбой. Ник в самом деле одеревенел, вернувшись в этот день домой после прогулки и обнаружив вместо жены посреди комнаты вдребезги разбитый стеклянный столик. Прибывшие криминалисты без труда отыскали тут же неподалеку следы крови и несколько конвертов с подсказками, написанными рукой Эми. В одной них, к примеру, сказано: "Я девчонка-хулиганка, меня надо наказать. Наказание такое: ты должен меня взять" (не берусь судить о точности перевода, но в целом качество русского дубляжа сильно оставляет желать). На вопросы детективов про Эми ничего путного Ник не может сообщить, кроме того, что она "столичная штучка" и, стало быть, "человек сложный", таких здесь не очень любят.
Далее фильм развивается в двух параллельных плоскостях. В одной пара детективов (туповатый парень и его чуть более проницательная напарница) ведут следствие, нити которого все туже сплетаются вокруг Ника как гипотетического убийцы. Здесь ключевую роль играет мерзопакостное телевидение: оно зомбирует обывателей репортажами, из коих следуют беспрекословные выводы; сердобольное местное комьюнити быстро превращается в свору овчарок, готовую травить всякого, кто назначен жертвой. Тогда-то мы понимаем, зачем действие помещено в Миссури, штат по прозвищу "Покажи-ка мне", жители которого с давних времен славятся косностью и консерватизмом. Правосудие в этих обстоятельствах только снится: собственно, финал ленты, эллиптически закругленный, предлагает воспринять все случившееся как страшный сон, а реальность фатально ускользает. Эта дразнящая иллюзорность бытия — самая сильная нота картины, и я бы связывал ее не столько с саркастическим восприятием американских ценностей, сколько со сбоем личностной программы в эпоху тотального обезличивания.
Параллельно идет погружение в хрупкую материю супружеской жизни. О том, что это "тяжелый труд", Ник и Эми слышали от всех с самого начала, но верили, что они не станут такими, как остальные. В результате, однако, они пошли по стопам героев Бергмана, Кубрика и других знатоков супружеской темы, только Финчер препарирует ее, ни на миг не забывая о сугубо жанровом ключе. Дело уже оказывается не в браке как таковом, а в вечной войне полов, где ближайшим ориентиром служит скорее Пол Верхувен с его "Основным инстинктом". Стоит вспомнить, что скандальная сцена допроса из этого фильма вывела в мегазвезды Шарон Стоун и пополнила мировую галерею белокурых вамп. Но хотя образ Эми выстроен очень изобретательно и Розамунд Пайк наверняка будет претендовать на актерские награды этого года, в антологию великих блондинок она вряд ли войдет.
Это связано с восприятием мира фильма в целом. В нем тьма кондиционных достоинств — таких хотя бы, как музыка Трента Резнора и Аттикуса Росса или операторская работа Джеффа Кроненвета. Нельзя не умилиться и таким подробностям, как увлечение Прустом в качестве указки на опасную маниакальность. "Исчезнувшая" тщательно скалькулирована под статус шедевра. Слишком тщательно, осторожно и с оглядкой: не случайно самым умным из мужчин оказывается чернокожий адвокат. Не хватает смелости и провокативности "Зодиака", не хватает лакун, в которые бы прорывалась метафизика. Их больше в той части, где речь идет о кризисе правосудия, а вот супружеский кризис прокомментирован довольно банальными философствованиями. Они сыплются с самого начала, когда закадровый голос героя вопрошает: "Что ты думаешь? Что ты чувствуешь? Что мы сделали друг с другом?" — а на экране женская головка, покрытая серебром волос, взывает к мороку хичкоковского "Головокружения". Почему в одних случаях из увлекательного, по сути развлекательного кино вырастает великое искусство, а в других нет, так и остается еще одной неразгаданной загадкой.