Вегетарианцы против каннибалов

Фестиваль кино

Сюрпризом для гостей Венецианского фестиваля стало весьма достойное качество фильмов хозяев, как минимум один из которых наверняка будет претендовать на награды. Из Венеции — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

Совсем недавно я писал о великом (в прошлом) итальянском кино, все попытки возродить которое фатально не удаются. Это особенно заметно в Венеции, поскольку лучшие картины, а их немного, уходят в Канн, здесь же итальянское присутствие часто выглядит дежурным. Не то в нынешнем году. Все три итальянских конкурсных фильма кондиционны — и костюмный байопик "Леопарди" Марио Мартоне, и снятая в калабрийском городе Африко криминальная семейная сага "Черные души" Франческо Мунци, и психотриллер "Голодные сердца" Саверио Костанцо, о котором чуть ниже. А показанный в "Горизонтах" политический памфлет "Беллусконе. Сицилийская история" вызвал на премьере настоящий шквал эмоций. Это кино преображает реальность в пародию на нее, но фокус в том, что отличить их почти невозможно, как настоящего Берлускони от "преображенного" Беллусконе. Режиссер-сатирик Франко Мареско сводит нас с мафиозным импресарио и молодыми певцами, работающими в стиле neomelodic. Все они — явные или полускрытые поклонники Берлускони и представители той телевизионной масскультуры, которую насадили в Италии во времена его правления и в которую были инвестированы средства сицилийской мафии. Мальчики, умеющие не столько петь, сколько крутить бедрами под попсовую музыку, больше всего боятся кого-нибудь обидеть: "Берлускони? Он очень хороший, но и остальные политики тоже хорошие... Мафия? А что в ней плохого? Все мы друзья".

Мареско с убийственной убедительностью показывает, как телевидение сформировало и развратило целое поколение дебилов-конформистов, готовых поддерживать власти предержащие. Это далеко не только итальянский феномен, но здесь он проявился особенно наглядно. Именно берлускониевская телевизионная псевдокультура привела к затяжной коме итальянского кино, из которой оно с трудом выходит. "Голодные сердца", пожалуй, самый характерный симптом возвращения к жизни. Режиссер Саверио Костанцо прочел книгу Марко Францозо "Ребенок индиго" и снял по ней фильм, отличающийся оригинальностью, саспенсом и другими признаками хорошего кино, включая синефильский импульс. Занятно уже то, как знакомятся двое главных героев. Джуд — американец с Брайтон-Бич, Мина — итальянка: они оказываются случайно заперты в туалете китайского ресторана. Из этого вынужденного знакомства возникает хорошая пара, и вот уже они празднуют свадьбу в русском ресторане "Волна", а спустя положенное время радуются явлению на свет чудесного младенца.

Все бы отлично, если бы не усугубляющиеся странности поведения Мины. Она убеждена, что ее ребенок особенный (из породы избранных "индиго", чуть ли не мессия новой эры) и его надо охранять от грязной окружающей среды. Мать, воинствующая вегетарианка, сама тощая, словно жертва Освенцима, кормит ребенка какими-то экологическими смесями, и он перестает расти, набирать вес, поскольку в организме не хватает протеина. Джуд тайно подкармливает малыша мясом, а потом выкрадывает его и отвозит в загородный дом своей еврейской мамы. Зритель не успевает заметить, как скучная и банальная экологическая тема отодвинулась на второй план и мы оказались в клаустрофобическом пространстве психотриллера, напоминающего "Отвращение" и "Ребенка Розмари" Романа Полански, пускай и не на таком уровне мастерства. Деформируются пропорции квартиры, опасность начинает исходить от лестниц, дверей и самых невинных предметов. Гиперреальные и в то же время гротескные портреты своих героев создают актеры Адам Драйвер и Альба Рорвакер, а также безымянный ребеночек с таким неповторимым выражением на лице, словно ему предпослано выразить всю скорбь человечества и закат жизни на Земле. Недаром ведь мама прозрела в нем что-то особенное...

Венецианская публика явно была возбуждена этим ироническим гимном вегетарианству, но то был лишь подступ к самому острому из фестивальных блюд — фильму "Сполохи в долине". Его режиссер Синъя Цукамото, известный мастер хоррора и фантастики, на сей раз обратился к историографии Второй мировой войны, показав агонию японских оккупантов на Филиппинах. Брошенные своим командованием, выкинутые из полевых госпиталей, солдаты императорской армии скитаются по джунглям, израненные и пораженные всеми мыслимыми болезнями. Но самым страшным испытанием становится голод. Постепенно последние из выживших начинают смотреть друг на друга не как на соратников или врагов, но просто-напросто как на потенциальный кусок еды. Ошметки человеческой плоти разлетаются по экрану под психоделический саундтрек (композитор Тю Исикава), и каннибализм превращается в зрелище настолько отвратительное, что от него даже трудно оторваться. Хотите верьте, хотите нет, но единственным из героев, пережившим этот кошмар и не скатившимся в скотство, остается писатель-интеллектуал, так сказать, креакл: он не только выжил, но и написал про это мемуары.

Фильм Цукамото представляет собой военный трэш — жанр как будто бы низменный и близкий к карикатуре. Но он единственный, помимо документального, дает возможность кинематографу показывать то, что показать в принципе невозможно — бездны человеческого падения. Иначе, как убедил, в частности, "Шрам" Фатиха Акина, ужасы истории грозят превратиться на экране в неловкую иллюстрацию или китч.