|
Флот-призрак |
 |
| "Академик Сергей Вавилов" возит туристов в Антарктиду смотреть пингвинов |
Для начала — одна увлекательная история.
В прошлом году немецкое научное судно Polar Stern сделало несколько проб донных отложений из района хребта Менделеева в российском секторе Арктики. Как показалось участникам международной экспедиции, анализ показал наличие в грунте обломков базальта, что свидетельствовало о том, что этот участок морского дна неконтинентальной природы.
В воздухе запахло политическим скандалом. Ведь это означало, что этот участок морского дна, примечательный прежде всего ресурсным потенциалом в 4,9 млрд тонн условного топлива, не принадлежит России, а относится к "всемирному наследию человечества" или, говоря проще, ничей.
Разумеется, России такое понравиться не могло. Весной 2000 года премьер-министр Владимир Путин подписал распоряжение #441-р, которым, в сущности, предписал российским ученым убедительно опровергнуть выводы экспедиции на Polar Stern.
14 августа, через двое суток после аварии АПЛ "Курск", из Мурманска вышел флагман российского полярного флота "Академик Федоров". Судно проследовало над местом гибели подлодки и сделало океанографический разрез в районе хребта Менделеева. Там российские ученые, используя метод сейсмического зондирования и отборы проб донных отложений, обнаружили гранитный слой, то есть признак континентального происхождения дна, что от них и требовалось. "Поставленная гипотеза...— рассказывал корреспонденту 'Денег' начальник экспедиции Михаил Сорокин,— то есть выдвинутая гипотеза блестяще подтвердилась". И Россия в полном соответствии с Международной конвенцией ООН по морскому праву может оформить права собственности на 1,2 млн кв. км морского дна с уже упомянутым ресурсным потенциалом 4,9 млрд тонн условного топлива.
Морская супердержава
 |
| "Профессор Штокман" прочесывает Балтику, пытаясь обнаружить старое химическое оружие |
Начало ему было положено, когда после второй мировой войны в связи расширением районов плавания и выходом советского военного флота в Мировой океан увеличились акватории, подлежащие изучению. Сперва специальных кораблей не было, и для научных исследований приспосабливались буксиры и рыбацкие суда. Но уже в 1957-1965 годах появились настоящие научные суда типа "Бакер" и "Искатель".
В 1965 году со стапелей начинают сходить научные суда для морской геологоразведки и океанологии типа "Витязь", "Академик Курчатов", "Профессор Куренцов", "Академик Петров". Суда этого типа предназначены для комплексных геологоразведочных и океанологических исследований и, по сути, представляют собой носители больших автоматизированных систем сбора и обработки научной информации.
Наконец, в 1980-1985 годах появились специализированные научные суда с узким профилем использования (нефть и газ, конкреции, сульфиды, корки, экология) и узкой научной специализацией (магнитометрия, гравика, сейсмика, специальные суда для геологической разведки и бурения).
Строительство научного флота в СССР осуществлялось по единому государственному плану, в соответствии с единой государственной программой исследований Мирового океана, выполнения оборонных и народнохозяйственных задач и активно продолжалось до 1992 года.
Всего к этому времени в Советском Союзе было построено больше трехсот судов науки, примерно 50 из которых были узкопрофильными. Такой научной армады не было ни у кого в мире. Недоступных для исследования мест в Мировом океане для СССР не было.
А исследовать действительно было что. Особый практический интерес представляли глубоководные районы, где дно в буквальном смысле устилали многометровые ковры из железомарганцевых образований — железомарганцевых конкреций и кобальтомарганцевых корок. Их прогнозные ресурсы были огромны — более 100 млрд тонн сухой рудной массы. Никеля в них должно быть в 5-6 раз больше, чем на суше; марганца столько же; кобальта — в 5 раз больше, молибдена — в 2-3 раза больше.
Кроме того, активно осваивалась толща вод Мирового океана. Начиная с 60-х советские граждане могли свободно купить в любом гастрономе рыбу аргентину, выловленную у побережья одноименной страны, сельдь манхэттан, новозеландскую пристипому и даже покупали пищу китов — расфасованный в баночки криль, то есть мелких антарктических креветок.
Союз торпеды и микроскопа
 |
| "Академик Келдыш" специализируется на поиске и извлечении потерянного |
Военные изучали возможный театр военных действий советского ВМФ, вели подготовку к базированию подводных лодок и надводных кораблей, искали безопасные пути для прохода военных кораблей в соответствии с поставленными им задачами, вели подготовку к захоронению оружия и других отходов, обслуживали средства навигационного оборудования и т. д. Попутно они собирали сугубо гражданские данные, которые были весьма полезны ученым для понимания и моделирования глобальных процессов, происходящих в Мировом океане.
 |
| В мире всего пять глубоководных батискафов, способных погружать людей на глубину до 6 км. Два из них принадлежат российскому научному флоту, и иногда у него появляется возможность их использовать |
Одновременно океанологи без погон выполняли вполне конкретные задания военного ведомства. Самой масштабной и дорогостоящей научной программой всей советской океанологии были всесторонние исследования, направленные на обеспечение стратегического превосходства наших подводных ракетоносцев путем понижения их шумности, повышения скорости и так далее.
Апофеозом союза науки и оборонного ведомства стали недавно рассекреченные результаты исследований советских гидрохимиков, проведенных в конце 80-х годов. По анализу пробы воды в несколько литров они могли дать заключение, проходила ли в течение последнего месяца в данной точке Мирового океана вражеская подлодка и с большой долей достоверности установить ее государственную принадлежность. Сделать это помогали микрочастицы выбросов из корабельного гальюна. Как оказалось, частички человеческих фекалий остаются в виде облака в толще воды на недели, а по химическому составу можно определить их национальную принадлежность (рацион матросов в разных странах отличается). Словом, сотрудничество морской науки и военных было взаимовыгодным и плодотворным.
Вообще, период с середины 60-х до середины 80-х без преувеличения можно назвать золотым веком нашей океанологии. Ни одна страна в мире не могла соперничать с Советским Союзом в этой области науки. Авторитет советских океанологов был непререкаем, и они действительно сделали очень много, даже, пожалуй, больше, чем могли переварить их коллеги-теоретики.
По сути, весь земной шар был опутан сетью датчиков, с которых непрерывным потоком шли цифры экспериментальных данных глобального процесса обмена гидросферы с атмосферой, накопления донных осадков, глубинных литосферных процессов. Эксперимент такого масштаба был поставлен впервые в истории человечества. И потребуется еще не один десяток лет, чтобы осмыслить полученные результаты и создать рабочие модели глобальных климатических изменений, движения литосферных плит, формирования земной коры.
Жадной нашу науку нельзя назвать, всеми этими данными она щедро делилась с западными коллегами, а если те просились, то их бесплатно брали на борт наших научных судов.
Из ученых — в коммивояжеры
 |
| Самый большой в мире корабль науки "Дмитрий Менделеев" и легенду отечественного научного флота "Витязь" (это третий "Витязь" по счету) продадут на металлолом |
Гигантская научная армада стала на якорь у портовой стенки. И тут вдруг обнаружилось, что научные суда, даже, казалось бы, самые специализированные, могут легко сменить профессию. Самые большие из них, построенные для далеких океанских рейсов и обеспечивавшие комфортные условия для проживания и работы, идеально подходили под круизные пароходы. А научные суда среднего тоннажа словно специально проектировались и строились для нужд "челноков", требовалась лишь минимальная реконструкция.
 |
Научные суда среднего тоннажа, зафрахтованные для "челночных" перевозок, даже переоборудовать не стали. Лебедки для спуска донных драг и батометров теперь грузили в трюмы памперсы и кожаные куртки. Коробки с компьютерами и шоколадом размещались в лабораторных помещениях. И на палубе оставалось еще место для трех-четырех "ниссанов" турецкой или южнокорейской сборки.
В середине 90-х причалы таможен в Стамбуле или Сингапуре напоминали выставку советского научного флота. Лагом к причалу стояли и загружались стеклопакетами и иномарками многочисленные белотрубные "академики" с российским триколором и украинским прапором, а своей очереди на рейде ждали "Профессор Водяницкий", "Профессор Петровский" и прочие "профессора", чтобы загрузиться мешками с картофелем и луком.
Однако к концу 90-х этот источник финансирования научного флота стал иссякать. К тому же, сколько ни продлевались ("в последний раз") регистровые документы, срок службы научных судов подходил к концу. Надо было либо капитально ремонтировать суда, на что не было денег, либо срочно продавать их на лом.
Исключение составляли рыбохозяйственные "научники". Они занимались той наукой, результаты которой можно съесть, а еще лучше — продать за границу. Видимо, по этой причине научный флот Госкомрыболовства в 90-х годах получил четыре новых парохода, построенных в России. Однако этот феномен был тем самым исключением, которое подтверждало общее правило.
В ближайшее время российское правительство должно обсудить судьбу научного флота, доставшегося России от СССР, и принять решение, что с ним делать. На момент подготовки этого номера содержательная часть проекта постановления правительства сводилась по сути к одной фразе: принять с сведению, что научный флот у России есть.
СЕРГЕЙ ПЕТУХОВ
|
БАЛАНСОВАЯ ВЕДОМОСТЬ
Мертвые души науки
Всего у России на 1 ноября 2000 года был 241 корабль науки, которые числились на балансе Российской академии наук и Росгидромета, Минобороны, Госкомрыболовства, Минтранса, Минэнерго и Минприроды.
Госкомрыболовство РФ имеет 23 судна, шесть из которых стоят в ремонте, а остальные находятся в Баренцевом, Балтийском, Каспийском, Беринговом, Охотском и Японском морях, работая по сводному плану морских экспедиционных работ.
Минприроды РФ имеет 18 кораблей науки. Шесть работают по контрактам с зарубежными фирмами, два — по госзаказу, четыре — в ремонте, три — в отстое и ждут списания, еще три возят пассажиров и "челноков".
Минобороны РФ имеет 80 кораблей науки (военная гидрография). Одно судно работает по госзаказу на Северном морском пути (СМП), три работали в районе гибели "Курска". 15 судов обслуживают маячные посты и другие средства навигационного оборудования. Остальные ждут списания.
Минтранс РФ имел 20 научных судов. Пять работают по госзаказу на СМП, восемь — в длительной аренде у коммерческих организаций, три проданы на металлолом, два списаны, но еще не проданы, еще два в отстое ждут ремонта или списания.
Минэнерго РФ имело 52 научных судна. Три продано за границу, 12 работают по контрактам за рубежом, проводя инженерно-геологические и геофизические изыскания, одно продано на металлолом, два ожидают продажи. Еще два проходят по графе "снят с баланса". Судьба остальных неизвестна.
Таким образом, из 241 корабля науки в данный момент наукой занимаются 17 судов Госкомрыболовства.
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ УЧЕНОГО
"Десять лет мы экономим на всем"
Корреспондент "Денег" Ия Моцкобили расспросила заместителя директора Института океанологии им. П. П. Ширшова РАН Алексея Сокова о том, на что в последние годы живет российский научный флот.
— К сожалению, сейчас государство вообще не выделяет денег на содержание флота. В 90-е годы пришлось сдавать суда в коммерческие фрахты. Долгое время возили "челноков" в Турцию. Туристические компании зимой возят на наших судах туристов в Антарктиду, летом — в Гренландию. Экологический туризм: не надо комфортных условий, зато суда очень хорошие, капитаны отличные, фрахт дешевый.
Научные рейсы проводятся редко. Но один крупный рейс в год мы обязательно делаем. В этому году плавали в Рио-де-Жанейро, где был геологический конгресс. Параллельно мы, получив поддержку в Министерстве науки, вложив свои гранты, сделали трансатлантический экваториальный разрез от Африки до Бразилии.
На полноценный научный рейс (это 50-60 суток) денег, конечно, нет; исследования обычно ведутся около двух недель. Например, в прошлом году мы их выкроили, выйдя в плавание под фрахт на две недели раньше. А перед этим получили в Министерстве науки деньги под программу, которую давно делали — "Климатические изменения в Северной Атлантике".
Сейчас пытаемся популяризовать нашу работу, договариваемся с фрахтователем о том, чтобы сажать на туррейсы ученых, которые будут устанавливать научные приборы, параллельно рассказывать что-то интересное для туристов, на ходу проводить измерения, показывать туристам что-то на компьютере.
Если все сохранится как есть, катастрофа наступит через три-четыре года. Ведь мы десять лет экономили на всем, на чем можно. Если ремонт, то по минимуму, запчасти — по минимуму, научное оборудование вообще не обновляли. Суда у нас специфические, на них нельзя много заработать, но и не зарабатывать мы себе позволить не можем. Не можем и накапливать деньги на приобретение новых судов.
Конечно, то, что имелось в СССР, не по карману никому. Есть отдельные колоссальные проекты у американцев, в Германии построено уникальное судно Polar Stern для работы в Арктике, но об этом было специальное решение германского правительства.
Конечно, в нынешнем объеме флот нам не нужен. Но должна быть разработана соответствующая концепция. Нам надо списать суда, а мы не можем это сделать, закон на нас не распространяется. Государство не выделяет денег на содержание судна, но и не списывает его.
Раньше было порядка 40 классических крупномасштабных экспедиций в год — по три-четыре на десяти судах, сейчас три-четыре от силы. Зато акцент делается на Черном море, Балтике, Баренцевом море. Это вполне нормальный процесс — раньше мы обеспечивали присутствие в океане, теперь стране это не по карману, нужно сосредоточиться на внутренних морях, что обойдется дешевле.
НА КРАЮ НАУКИ
Что разведал Советский Союз
В 1987 году Советский Союз в числе первых получил в Международном органе по морскому дну при Организации Объединенных Наций (МОД) сертификат на освоение открытого нами месторождения железомарганцевых конкреций в центре Тихого океана (зона Кларион--Клиппертон). Прогнозные ресурсы на выделенном участке площадью 75 тыс. кв. км — 703 млн тонн, в которых содержится 142 млн тонн марганца, 6680 тыс. тонн никеля, 5550 тыс. тонн кобальта. В целом это месторождение может быть сопоставимо только с гигантами Норильского рудного узла, запасы которого катастрофически тают, а качество руд падает.
Кроме того, в пределах Магеллановых гор (северо-западная часть Тихого океана) были открыты крупные месторождения кобальтомарганцевых корок. Прогнозные ресурсы кобальта в них варьируют от 161 до 460 тыс. тонн и сопоставимы с прогнозными ресурсами Норильской и Уральской никеленосно-кобальтоносных провинций. Кроме кобальта практический интерес в корках представляют платина, марганец и никель, а также вольфрам, молибден, легкие редкоземельные элементы, иттрий.
На континентальном шельфе СССР были открыты перспективные месторождения нефти и газа, в том числе такие супергиганты, как Штокмановское, Ленинградское, Русановское, Приразломное и другие. Были разведаны два крупнейших оловоносных района в море Лаптевых (Ляховский и Ванькина Губа) с суммарными запасами россыпного олова 62 тыс. тонн и прогнозными ресурсами 120-140 тыс. тонн. На акватории Чаунской Губы Восточно-Сибирского моря разведано россыпное месторождение олова с запасами 12,5 тыс. тонн. Общие запасы олова уступают запасам суши России лишь на 28-30%, прогнозные ресурсы — на 17% выше.
Крупнейшим открытием стал Североземельский золотоносный район в Карском море с запасами золота около 10 тонн и прогнозными ресурсами более 40 тонн. Перспективной с точки зрения золота оказалась акватория Восточно-Сибирского моря, примыкающая к Рывсемскому золотоносному участку на Чукотке.
К настоящему времени в Мировом океане обнаружено около 50 районов развития глубоководных полиметаллических сульфидов. Для России наибольший интерес представляют рудные районы Срединно-Атлантического хребта. В них сосредоточено 15% от общих прогнозных ресурсов сульфидов хребта, потенциальная ценность оценивается в $57,4 млрд.
Что такое научно-исследовательский флот России (по состоянию на 1.11.2000)