Событие недели — "Пес-призрак. Путь самурая" (Ghost Dog, 1999) Джима Джармуша (Jim Jarmusch) (22 апреля, РТР, 23.30, *****). После буддийского вестерна "Мертвец" (Dead Man, 1995) Джармуш, ходячее воплощение стиля cool, снял не менее буддийский триллер. Можно смело утверждать, что такого завораживающе красивого ночного Нью-Йорка, такой тщательной проработки игры света и цвета, достойной изощренной тайваньской традиции, в американском кино еще не было. Не было и столь уморительного фильма о киллере. Если бы Нагиса Ошима (Nagisa Oshima) не снял свое "Табу" (Gohatto) годом позже, можно было бы заподозрить Джармуша в желании с особым цинизмом поглумиться над немощным японским классиком. "Пес-призрак" — толстомордый чернокожий киллер — живет на крыше небоскреба и сверяет каждый свой шаг с заветами древнего японского кодекса "Путь самурая". Например, подставившего его заказчика он не может убить, поскольку самурай не смеет лишить жизни сюзерена, но зато при каждой встрече как-нибудь да калечит: на это в кодексе табу нет. Кстати, и более нелепых мафиози, древних старичков, наслаждающихся мультиками и смутно что-то там такое помнящих о воровских законах, которые следует блюсти, в современном кино тоже не встречалось. В духоподъемном одиночестве героя есть только один человек, с которым возможно взаимопонимание: маленькая девочка, встреченная Псом в Центральном парке и поделившаяся с ним сборником Акутагавы. Если бы ленинградский режиссер Олег Ковалов не снял свою "Темную ночь" двумя годами позже, можно было бы заподозрить Джармуша и в пародии на нашего соотечественника. Но Джармуш никого и ничто не пародирует: он сугубо серьезен. Его фильмы стали культовыми для прогрессивной молодежи всего мира, считающей, что жизнь есть сон, любое действие — мнимость, и понимающим людям лучше не напрягаться, а заниматься дыхательной гимнастикой, перемежая ее с затяжками доброй травой.
Похожая пара — взрослый и ребенок — находится и в центре другого знаменитого фильма — "Центрального вокзала" (Central do Brasilia, 1998) бразильца Вальтера Саллеса (Walter Salles), увенчанного "Золотым медведем" Берлинского кинофестиваля (24 апреля, РТР, 0.55, ***). Но — почувствуйте разницу. Крепкая реалистическая манера, убедительная актерская игра в традициях итальянского неореализма только усугубляют главный недостаток фильма, его удручающую серьезность, достойную латиноамериканских "мыльных опер". Создатели таких фильмов должны бы выдавать перед просмотром носовые платки всем желающим поплакать, а таких — даже среди циничной журналистской публики — большинство. Бывшая учительница Дора, одинокая и ожесточившаяся, пишет на Центральном вокзале столицы под диктовку безграмотных "лимитчиков" письма их деревенским родственникам. Когда одна из ее клиенток гибнет под колесами автомобиля, Дора вынуждена, как ни сопротивлялась, взять на себя заботу об осиротевшем мальчике. А не то его пристрелят прямо на путях менты из "эскадронов смерти". Или — еще страшнее — продадут на донорские органы ласковые агенты мирового империализма. Доре приходится отправиться с мальчиком в путешествие через всю Бразилию в поисках его отца и братьев. По дороге им, естественно, встретятся разные простые, но в основном желтые и пушистые бразильцы. Дора испытает неведомую для нее радость почти что материнства, мальчик к ней привяжется, ну и так далее: все предсказуемо и оттого фальшиво и слащаво.
На другом вокзале, в Филадельфии, становится свидетелем убийства еще один мальчик — из очень достойного триллера Питера Уэйра (Peter Weir) "Свидетель" (Witness, 1985) (20 апреля, ОРТ, 21.55, ***). Охраняющий его полицейский вынужден привыкнуть к быту секты Amish, члены которой — сугубые пацифисты, верные образу жизни XVIII века. Тут не просто триллер, а еще и "философский", довольно банальный, но симпатичный спор о пользе и вреде прогресса. Хорошее противоядие от такого половодья добрых чувств — трезвый и жесткий взгляд на мир Клинта Иствуда (Clint Eastwood), чей фильм "Абсолютная власть" (Absolute Power, 1996) демонстрируется на ОРТ (22 апреля, 20.10, ****). Иствуд чередует жанровые фильмы, в которых играет главные роли, с авторскими, в которых его присутствие необязательно. "Абсолютная власть" — из жанрового регистра его творчества, но принадлежит к очень забавному и сугубо американскому поджанру "фильмов о президенте". Второй срок Клинтона был богат на такого рода произведения, где с хозяином Белого дома чего только ни вытворяли. И марсиане вырывали ему сердце, и виртуальную войну для него заказывали, дабы спасти от очередного орального конфуза. Иствуд пошел еще дальше. В его фильме президент США в смачном исполнении Джина Хэкмена (Gene Hackman) — вульгарный убийца. Артистичный вор, специализирующийся на живописи, застигнут врасплох в богатом доме и оказывается (эта сцена — шедевр игры с подглядыванием) свидетелем убийства некой разбушевавшейся леди ее любовником. Леди тоже была хороша: один из двоих явно должен был остаться лежать на паркете. Но проблема в том, что убийца — президент, и вор должен всерьез опасаться за свою жизнь и жизнь дочери, игнорирующей преступного папочку, но горячо им любимой. В перерывах между налетами герой Иствуда щедро заполняет ее вечно пустой холодильник деликатесами. Представление о семье как о не просто главном, а святом в жизни человека, по сравнению с чем государство не стоит ломаного гроша,— это очень симпатичная и убедительная философия, перешедшая в кинематограф Иствуда еще из мировоззрения первых поселенцев в Америке. Это-то и есть настоящий, здоровый консерватизм, а вовсе не пресловутое вывешивание звездно-полосатых флагов над свежевыбритыми газонами.
"Культура" предлагает сразу два шедевра Акиры Куросавы (Akira Kurosawa) — "Идиот" (Hakuchi, 1951) (24 апреля, 8.40 и 22.25; 25 апреля, 8.40 и 22.40, *****) и "Додескаден" (Dodeskaden, 1970) (26 апреля, 22.20, *****). "Идиот", действие которого перенесено из промозглого Петербурга на заснеженный остров Хоккайдо первых послевоенных лет, остается и по сей день лучшей экранизацией романа Достоевского. Появление Рогожина в вагоне поезда (сначала мы видим лишь высоко закинутые ноги в носках) — хрестоматийный момент истории кино. А "Додескаден", решенный в поп-артистской (сейчас бы сказали кислотной) цветовой гамме,— симптом тяжелого душевного кризиса, который переживал 60-летний режиссер и который завершился попыткой самоубийства. Новеллы из жизни обитателей токийского бидонвилля связывает между собой фигура юродивого, в снег и дождь рассекающего трущобу: он принимает себя за водителя трамвая, а странное название фильма — звукоподражание стуку трамвайных колес. Все это было бы запредельной чернухой, если бы не общая сюрреалистическая атмосфера да не парочка комических алкашей, путающих по пьянке жен, интермедии с которыми, как интермедии с шутами в шекспировских трагедиях, отстраняют мрачное действие. "Культура" продолжает просвещать зрителей и по поводу другого классика современного кино — Эрика Ромера (Eric Rohmer). "Осенняя сказка" (Conte d`automne, 1998) завершает его нравоучительную тетралогию "четырех времен года" (20 апреля, 22.10, ****). А "Колене Клер" (Le Genou de Claire, 1970) — увлекательнейший и чисто французский диспут на тему красоты женского колена и допустимости совершения с ним различных тактильных операций (21 апреля, 11.30, *****).