Приказом комитета по культуре Москвы от 17 апреля 2001 года художественным руководителем Московского драматического театра имени Пушкина назначен режиссер Роман Козак.
"Театр — сектантское дело. В идеале надо уйти в пустыню и там творить" — так говорил однажды Роман Козак. Но это было раньше, во времена "Пятой студии МХАТа" и театра-студии "Человек", где молодой режиссер ставил свои первые тонкие и лиричные спектакли: "Чинзано" Петрушевской, "Елизавету Бам" Хармса. Его "Маскарад" с Феклистовым в главной роли стал настоящим событием сезона.
Но время романтики полуподвалов прошло. Пятая студия умерла от финансового голода. Наступило другое время. Так решил про себя Козак и стал художественным руководителем Театра имени Станиславского. Самым молодым худруком в стране. Возглавить театр, в котором, как он выразился по уходе, "лишь десять человек имело право выходить на сцену", надо было решиться. После года препирательств с дирекцией и конфликтов с высшим начальством Козак понял, что нужно выбирать: или театр, или профессия.
Он выбрал второе. В родной МХАТ вернулся уже режиссер с мировым опытом. За четыре года — 28 спектаклей. Англия, Германия, Польша, Швеция, Франция. В конце 90-х Козак поставил лучшие свои спектакли: "Маленькие трагедии", "Женитьбу" с Калягиным в главной роли. Вместе с женой Аллой Сигаловой работал над "Пляской смерти" Стриндберга в рижском Театре русской драмы, стильным "Бананом" по пьесе Мрожека в центре "Московский салон", участвовал в антрепризных проектах.
Но слова "проект" Козак не любит. Считает, что модные словечки прикрывают самую большую беду современного театра — дилетантизм. "В создании новых многочисленных театров есть некая искусственность. Не надо ничего высасывать из пальца, нужно просто работать". Окунувшись в коммерческий театр, Козак пытался противопоставить антрепризе хорошо сделанный, стильный продукт.
Но бороться с ветряными мельницами — идея провальная. Во МХАТе последнее время дела тоже не шли. "Самое главное" Евреинова, "Лесная песня" Леси Украинки оказались менее удачными. Умер Ефремов, которого Козак называл своим покровителем. Остается лишь догадываться, как складывались отношения с новым руководством театра, с Олегом Табаковым. Ровесники-режиссеры Житинкин и Женовач обрели собственные театры. Того же захотелось и Козаку.
Пушкинский театр, забытый и богом, и прессой, переживает не лучшие времена. Ни громких премьер, ни звезд. Романа Козака здесь знают по работе над пьесой Пиранделло "Обнаженные одеваются". Театр и режиссер приглянулись друг другу.
На своем представлении труппе новый худрук сказал: "Я принял предложение комитета по культуре, поскольку чувствую, что накопленный мной опыт и идеи должны быть реализованы. Мне кажется, что в Театре имени Пушкина для этого есть все возможности".
МАРИНА Ъ-БЕЛОВА