Это произошло 1 ноября прошлого года — жизнь мальчика в тот день изменилась, разделилась на две части. Части, неравные по длительности: Дане было тогда чуть больше двух лет, а теперь чуть меньше трех. Части очень разные и по тому, что мы, взрослые, называем качеством жизни. Дети так не выражаются, они об этом и не думают, для них сама по себе жизнь — уже качество. На вежливо-привычный вопрос "Как жизнь?", они всегда отвечают: "Хорошо". Для них все хорошо, если не болит. Но если уж болит, они на этот глупый вопрос и вовсе не отвечают. Данину жизнь изменила боль.
Фото: Коммерсантъ / Василий Попов
Фото: Коммерсантъ / Василий Попов
Мама варила суп.
Нет, не с этого надо начать. Сначала надо объяснить, что Даня гиперактивный ребенок. Это медицинский термин, в нем нет ничего страшного, тем более в Данином возрасте. Вот пойдет в школу — эта гиперактивность может аукнуться невниманием, замечаниями, а то и двойками. Тоже в общем-то страшного не так и много. Но Дане его гиперактивность уже аукнулась. Болью, изменившей жизнь.
Мама варила суп, а Даня вбежал в малюсенькую кухню. Не вошел, а вбежал, потому что бегать такому активному ребенку привычнее, чем ходить. Он всегда бегал и прыгал, и даже когда приходилось сидеть, то внутри у него все равно все бежало и подпрыгивало. Даня вбежал на такой скорости, что ноги затормозить не могли. Пришлось тормозить руками, а рукам просто некуда было деться, кроме как упереться в газовую плиту, на которой кипел тот самый суп. А супу некуда было деться, кроме как...
Мама вызвала скорую и в ванной стала снимать с Дани одежду, а одежда снималась вместе с кожей. Скорая доставила их с мамой в больницу. Они живут в городе Ростове, но не в том, который на Дону и областной центр, а в маленьком Ростове Ярославской области. И в той больнице определили, что у Дани ожоги лица, шеи, правого плеча, предплечья и бедер. Ожоги второй-третьей степени. А больше ничем помочь ему не могли, поэтому вызвали реанимобиль и на нем увезли в Ярославль, в областную детскую больницу.
К тому времени Даня уже знал, что такое боль: двухлетнему мальчику, особенно если он гиперактивный, она не в новинку. Но эта боль была другая. Она была за пределами всего, даже за пределами самой жизни. И это не просто слова, ведь Даню ярославские врачи пять дней выводили из болевого шока. Это было в отделении реанимации, а реанимация — это возвращение жизни, так что Даня, можно сказать, побывал за ее пределами.
Перевязки, операция по пересадке кожи, полтора месяца в больнице. Боль еще была, но, конечно, не такая — ее контролировали врачи и наркоз. Теперь у Дани была другая пытка — неподвижностью. Ну, скажем так, малой подвижностью. А вот уж когда из больницы выписали...
— Но сейчас уже не так носится, как раньше? — спрашиваю Данину маму Софью.
— Да как же не так — именно так! — отвечает она.— Носится как угорелый.
Как обожженный, мысленно отмечаю я. А она продолжает:
— Ему и легче, когда он в движении, не так его донимают эта боль и этот зуд. А вечером, когда пора спать ложиться, начинается... И все равно, не то чтобы плачет — капризничает.
У Дани послеожоговые рубцы. На правом плече, на шее. Из-за рубцов он не до конца разгибает правую руку. Софья надеялась, что лечебная физкультура, процедуры, дорогие мази (а коли дорогие и хорошие, то покупать-то, как у нас водится, надо самим) сделают свое дело. Они и сделали, но не до конца. Поначалу вроде бы удалось восстановить подвижность, но рубцы в плечевом и локтевом суставах стягиваются и грозят снова ограничить Даню в движениях. По ночам он просыпается от боли в левой ноге, расчесывает зудящие рубцы до крови.
Ну а какой вид у этих рубцов, и не говорю. На шее они видны, и некоторые дети пугаются и не хотят с Даней играть. Он не понимает, почему, обижается.
Теперь, чтобы справиться с рубцами, Дане нужно провести еще несколько операций. Они государством не оплачиваются, потому что считаются пластическими. Вроде как взрослой женщине подтяжку сделать или носик поправить — тоже, мол, дело нужное, но, будьте добры, за свои деньги.
А деньги откуда? Софья до рождения Дани работала администратором в салоне красоты (ирония судьбы, да?), а с тех пор не работает. Данин папа трудится в РЖД и получает неплохо, особенно по тамошним меркам, тысяч аж до 25. То есть если бы он всю зарплату откладывал, то на операцию удалось бы набрать года за два. А у них квартира в кредит куплена, и по кредиту нужно треть зарплаты отдавать... Ну и питаться тоже надо...
В общем, дорогие читатели, без нас с вами гиперактивному мальчику Дане и его родителям не обойтись.