В Москве прошли концерты югославского композитора Горана Бреговича и его Wedding And Funeral Band. Ими, кажется, закончилось случившееся в этом году нашествие на Москву музыкантов балканского происхождения.
Горан Брегович (Goran Bregovic), безусловно, является главным виновником случившейся среди московской публики балканофилии. Именно после его саундтреков к снятым Кустурицей "Подполью" (Underground) и "Аризонской мечте" (Arizona Dream) все полюбили бодрящую смесь еврейских и цыганских мелодий, под которую хорошо танцевать, выпивать, а при необходимости и ронять пьяные слезы. Любят ее сейчас примерно так же, как в 1998 году любили саундтреки, написанные Майклом Найманом (Michael Nyman). То есть за прошедшее время музыкальная мода совершила дрейф от поп-минимализма к ориентальности. Но любовь к киномузыке осталась.
Последние месяцы спрос на балканскую музыку активно удовлетворялся. Сначала в Москве играл No Smoking Orchestra с Эмиром Кустурицей (Emir Kusturica) в роли гитариста. Затем в клубах выступали два менее известных коллектива — сначала угрюмый и похожий на похоронную команду оркестр Милана Младеновича (Milan Mladenovic), потом более веселый Борис Ковач (Boris Kovac) и его группа LaDaAba, которые доигрывали прямо накануне первого концерта Бреговича в Москве.
И все равно на Бреговиче заняты были даже все проходы, диапазон celebrities колебался от режиссера Павла Лунгина до певцов Юлиана и Дмитрия Маликова. Чтобы развлечь всю эту разношерстную публику, Брегович решил не ограничиваться только своим "Свадебным и похоронным оркестрами". На сцене также появились Московский мужской камерный хор "Пересвет", женское вокальное трио "Болгарские голоса" и Познаньский струнный оркестр. Сцена оказалась забитой примерно так же, как и зал. А маэстро Брегович — весь в белом — появился лишь на третьей песне, которой оказалась знаменитая "Kalashnikov". Он уселся на стул, расплылся в улыбке и взял в руки гитару.
Программа концерта, как и обещали, была построена максимально разнообразно. Были и настоящие боевики с упором на духовые Wedding And Funeral Band, и мрачные хоровые вещи (в которых иногда подмурлыкивал сам Брегович), и веселые распевы трех одетых в национальные одежды болгарских певиц, и даже "Отче наш". Все мало-мальски знакомые композиции публика отмечала аплодисментами после первых тактов, что Бреговича заметно смущало. Когда дело дошло до главного хита "In The Death Car", в котором Брегович поет сам вместо спевшего в оригинале панка Игги Попа (Iggy Pop), зрители стали дружно хлопать в такт. Бреговичу пришлось начинать заново, предварительно объяснив, что подпевать — можно, хлопать — нельзя.
Все было похоже на смесь симфонического концерта и фестиваля народной музыки, но с атмосферой междусобойчика или, скажем, элементами шоу. Одним из которых был дирижер Огнян Радивоевич (Ognan Radivoevich) — жутковатого вида субъект, наголо бритый, с короткой косичкой и весь в черном. Он по совместительству играл на ударных и иногда пел нежным, чувственным, почти женским голосом. Брегович довольно много говорил, иногда дирижировал, не поворачиваясь лицом к музыкантам. Ну и публика вела себя совсем не так, как принято на "серьезных" концертах.
К основной и заранее напечатанной в буклете программе концерта, разумеется, прилагался примерно получасовой бис. В котором снова сыграли "Kalashnikov", Брегович с Радивоевичем спели "песню для выпивки" со всяческими причмокиваниями и в конце концов полностью насытили зал своей музыкой. На этом балканский вопрос московская публика посчитала закрытым.
ЮРИЙ Ъ-ЯРОЦКИЙ