Некролог
Фото: AFP
В Яффе на 86-м году жизни умер продюсер и режиссер более чем двухсот фильмов Менахем Голан. Потомок эмигрантов из Польши родился в Израиле и даже сменил космополитическую фамилию Глобус на патриотическую Голан, а прославился в Голливуде. Но только в России обрел статус почти что "национального достояния".
Что бы делало "кооперативное движение" конца 1980-х, все эти драные видеосалоны в подсобках, санаториях и перепрофилированных общественных туалетах, без продукции "Кэннон групп", счастливо спасенной Голаном и его кузеном Йорамом Глобусом от банкротства в конце 1970-х и восхитительно разоренной десять лет спустя? Насколько лихими были бы 1990-е, не впивайся миллионы советских людей в битые копии "Пропавших на поле боя-1, 2 и 3" (1984, 1985, 1988) и "Героя и Ужаса" (1988) с Чаком Норрисом? Без "Жажды смерти-2, 3 и 4" (1982, 1985, 1987) и "Без десяти минут полночь" (1983) с Чарльзом Бронсоном? Без "Кровавого спорта" и "Киборга" с Жан-Клодом Ван Даммом (голливудский официант очаровал Голана, продемонстрировав ему маваши-гери, не расплескав ни капли из двух тарелок с супом, которые подавал продюсеру и его спутнице)? Без "Кобры" (1986), леденящей душу "Кобры", где Сильвестр Сталлоне сокрушал армию сатанистов с огромными, как сиськи героинь, топорами? И, само собой, без трилогии "Входит ниндзя" (1981), "Месть ниндзя" (1983) и "Ниндзя 3: Дух ниндзя" (1984)?
Режиссерами могли числиться хоть безликий Джозеф Зито, хоть вышедшие в тираж, но уважаемые Ли Томпсон и Джон Франкенхаймер,— настоящим автором был Голан, как настоящими авторами голливудского "золотого века" были продюсеры. Голан развязал моду на ниндзя, "прочитав статью о ниндзя в энциклопедии". Он говорил об этом с такой же интонацией, с какой чудовищный продюсер в "Презрении" Жан-Люка Годара говорил: "Я тут ночью прочел "Илиаду": из нее выйдет неплохой фильм".
По иронии судьбы, Голан заказал именно Годару "Короля Лира" (1987). Он знал, что "Годар — это голова" и "Шекспир — это голова", и только что спродюсировал "Отелло" (1986) Франко Дзеффирелли, и ждал от Жан-Люка чего-то тоже оперного. Но, увидев галлюцинацию, в которой, по сути, не происходило вообще ничего,— о постчернобыльском мире, где исчезла культура, с участием Вуди Аллена, Леоса Каракса и великого киноведа Фредди Бюаша в роли "профессора Казанцева",— взъярился и решил Годара засудить.
Как любому местечковому самородку, ему было тесно на родине. Пусть даже он был в Израиле первым парнем на деревне, продюсером культовой комедии о сефардах "Sallah Shabbati" (1964) Эфраима Кишона и не менее культового "Лимонного мороженного" (1978) Боаза Дэвидсона, израильского аналога "Американских граффити" Джорджа Лукаса. Нет, он хотел покорить Голливуд и покорял его по старинке. Ему говорили, что Сталлоне никогда не согласится сниматься у него, ведь он берет за фильм шесть миллионов. Голан подмахнул чек: "Я тут подумал: какая, в сущности, разница между шестью и десятью миллионами?" И Голливуд возненавидел его за то, что Голан своими замашками напоминал фабрике грез о ее создателях, всех этих скорняках, портных и ярмарочных фотографах.
Как любого местечкового самородка, его тянуло к высокому, и — иначе не бывает — он, если не терял деньги, то выжигал себе нервы на Роберте Олтмене, которого "вообще нельзя было расшевелить" ("Без ума от любви", 1984), Годфри Реджо ("Поваккаци", 1988) и Барбе Шредере ("Пьянь", 1987). Больше одного фильма с ним ни один автор не выдерживал, кроме Андрея Кончаловского, обязанного Голану своей голливудской карьерой от "Поезда-беглеца" (1985) до "Застенчивых людей" (1987).
Голан с неподдельным изумлением вспоминал о работе (1984) с гениальным импровизатором Джоном Кассаветесом, снимавшим кино, как играют джаз. "Он показал мне "Потоки любви": фильм длился два часа с четвертью. Я сказал ему: "Отрежь четверть часа". Он сказал: "Хорошо". Когда он показал мне новую версию, фильм шел три часа. Я сказал ему: "Ты что, сумасшедший?"" Но Голан был единственным, кто вообще предложил работу великому изгою. И единственным, кто дал возможность великому писателю Норману Мейлеру перенести на экран его обжигающе-циничный роман "Крутые не танцуют" (1987).
Как любого мечтателя, считающего себя акулой, его слопали настоящие акулы, которых он искренне считал партнерами. "Если я заговорю, многие министры попадут за решетку. Но зачем мне говорить?" — хвастливо жаловался он на судьбу в одном из последних интервью.
Остается надеяться, что он знал, что ему грела сердце мысль: в России целое поколение ностальгически млеет, вспоминая волшебные названия: "Вторжение в США", "Подразделение "Дельта"", "Экстерминатор-2", "Бойня в госпитале".