Новый фильм Киры Муратовой "Второстепенные люди" удостоен главного приза на кинофестивале в Висбадене. КИРА МУРАТОВА и ее муж, соавтор сценария и художник картины ЕВГЕНИЙ ГОЛУБЕНКО, отвечают на вопросы корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-ПЛАХОВА.
— Вы не любите комментировать свои фильмы...
К. М.: Разве вы не видите, что я все время притворяюсь, играю роль? Конечно, не люблю. В этом есть что-то неправильное. Раз фильм нуждается в комментарии режиссера, значит, он не очень получился. И тем не менее я делаю то, что меня просят, поскольку так принято. Делаю в надежде, что это поможет находить деньги для следующих картин. Правда, этой надежды становится все меньше.
— Этот фестиваль посвящен кинематографу Восточной Европы. Что, с вашей точки зрения, для него наиболее характерно?
К. М.: Бедность. Когда я делала "Второстепенных людей", деньги на производство все время кончались. Из-за этого мы не смогли качественно записать звук: вы, наверное, слышите, что все время фонит?
— Фильм целиком финансировался Украиной? И даже дублирован на украинский язык?
К. М.: Да, но и это сделано не слишком качественно. Опять же из-за дефицита денег.
— В рамках фестиваля проходил семинар "Россия и Кавказ: образ Другого". Речь шла о вредных стереотипах, о том, как преодолеть нетерпимость к тому, что кажется нам чуждым и зловещим...
К. М.: Скорее нелепым и смешным.
— И это тоже. Много говорили о Параджанове, о том, как он умел чувствовать разные культуры — грузинскую, армянскую, украинскую, мусульманскую. Вы хорошо знали этого человека, могли бы "прокомментировать"?
Е. Г.: Параджанов был жрецом красоты. И все красивое нанизывал на свою канву по принципу ковра. Я учился у него и всегда поражался этому невероятно гармоничному сочетанию красок.
— Когда вы особенно тесно общались с ним?
К. М: Он подарил мне коллаж, а потом, как часто с ним случалось, попросил вернуть его. Обычно никто ничего не возвращал, а я специально отправила Женю в командировку в Тбилиси. Мы работали тогда над фильмом "Перемена участи", который вы не любите.
— Да нет, просто мне кажется, что это был для вас переходный фильм. Переходный к декоративному стилю.
К. М: Нет, переходной была картина "Познавая белый свет".
— Согласен. Так или иначе, в тот период — в начале 80-х — Параджанов был вам особенно близок. А сейчас?
К. М: Эта связь есть и сейчас, но она вянет.
— На семинаре говорили о том, что конфликт культур напоминает влечение и борьбу полов. Что Параджанов решал этот конфликт отчасти благодаря своей бисексуальности.
Е. Г.: А вы не пробовали зоологический подход? Если собака метит свою территорию, разве человек не делает то же самое? Ведь только на два процента от силы мы занимаемся осмысленной деятельностью, включая искусство, остальное идет от биологии.
К. М: Все усилия культуры не приводят ни к какому прогрессу. Правда, те, кто все же верит в прогресс, выглядят очень трогательно. Мы никуда не можем вырваться из этого круга надежд и утопий. Вот делаем, например, кино. Это дает возможность получать удовольствие и приносить его кому-то другому.
— Если у Параджанова эстетика ковра, то ваш последний фильм построен по принципу альбома, который складывает пациент психушки. Мы понимаем это в финале, и вся картина переворачивается...
К. М: Наверное, можно и так трактовать. Но ничей мир, ни одного из героев, не может считаться абсолютным и преобладать над другими. Каждый из миров я хочу изобразить наиболее полным, законченным — будь то ипподром или цирк...
— Вы довольны своими актерами — в частности, исполнительницей главной роли Натальей Бузько?
К. М.: Почти все актеры в картине — одесситы, и я ими довольна. Наталья Бузько играла у меня еще в "Астеническом синдроме" и "Трех историях". Она актриса ансамбля "Маски-шоу", хорошо поет, мы с ней подготовили несколько музыкальных номеров.
— По стилю "Второстепенные люди" больше всего напоминают "Увлеченья". Там впервые снималась Рената Литвинова, а ее партнершей была Светлана Коленда. Мы узнали недавно, что она трагически погибла...
— Светлана училась в актерской школе и собиралась снимать фильм как режиссер. Она погибла в автокатастрофе.
— В свое время мы публиковали в Ъ интервью, где вы рассказывали, как прервалась ваша творческая дружба с Ренатой Литвиновой. Что-то изменилось с тех пор? Вы общаетесь?
— Да, Рената дала мне свой сценарий, очень хороший, предложила его ставить. Хотя мне кажется, что она должна поставить его сама. Он очень личный, в нем так много от Ренаты.
— Вы видели ее документальную картину "Нет смерти для меня"?
— Видела, и она мне понравилась. Ренату увлекает судьба этих женщин, старых кинодив. Она любит ощущать себя молодой и красивой и думать при этом о старости и смерти.
— Есть ли у вас еще какие-то проекты на ближайшее время?
— Никаких. Есть вещи, которые нравятся, например Людмила Петрушевская. Но в них не хочется ничего менять, и, наверное, их вообще не стоит трогать. Чтобы всерьез что-то начать, надо, чтобы по-настоящему зацепило.
— Что это может быть — сюжет, образ?
— Все что угодно. Никогда не знаешь.
— Это как влюбленность?
— Вот именно.