Политинсталляция

Выставка современное искусство

Пять стратегических проектов молодежной биеннале в Музее современного искусства в Ермолаевском переулке делятся, как ни странно, на две части: в одной художники осмысляют локальные конфликты, характерные для их стран, в другой царит относительный мир. О выставках из горячих точек — ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

За последние несколько лет в искусстве происходит конверсия наоборот. Художники массово вооружаются политической тематикой и выбирают темы, связанные с актуальными мировыми проблемами. На наших глазах исчезает стремление жить в башнях из слоновой кости и разрабатывать изысканный формальный язык, который в идеале объединит зрителей вокруг общих для всех возрастов, полов и рас элементов. Пародии на авангард тоже постепенно сходят со сцены: художникам, кажется, стало не до шуток. Ситуация чем-то напоминает 1930-е, когда в Европе дадаисты становились антифашистами и делали выразительные плакаты, а художественный мир советской России в преддверии войны сводился под руководством партии к созданию пропаганды и агитации за единственно возможный образ жизни. На пике финансового здоровья художественной индустрии в середине нулевых казалось, что скоро мир искусства станет по-настоящему глобальным и на белоснежных квадратных метрах арт-центров планеты расположатся локальные вариации на темы, возникшие в подвалах Монмартра сто лет назад. Чем больше мир походит на лоскутное одеяло из более или менее агрессивных сообществ, тем дальше та мечта. Три выставки в ММСИ прекрасно иллюстрируют процесс превращения небожителей в активистов или как минимум комментаторов неказистой и небезопасной действительности.

В основном проекте молодежной биеннале украинские художники отказались участвовать, не желая сотрудничать с враждебным государством. Тем приятнее видеть их на небольшой выставке "Эксплуатация воображаемого", подготовленной прогрессивным Центром визуальной культуры (Киев). В тексте куратора Леси Кульчинской политика спрятана за академическим жаргоном, зато на стенах она развернулась в полный метр. Философ Алексей Радинский снимает репортаж о референдуме по поводу присоединения Крыма. На видео Владимира Воротнева подрагивающий стоп-кадр с улицей Архитектора Городецкого во время последних событий на Майдане. Асфальт перекопан, на рекламных щитах пустота, никого на тротуаре. Напротив Воротнева почти что баррикада из старых досок, в проеме горит свет. Внутри небольшой комнаты та самая башня из слоновой кости: белые стены, мебель, монитор с переливающимся скринсейвером, где время от времени вспыхивают на пару секунд документальные кадры с Майдана. Инсталляция Евгения Самборского называется "Амнезия", идеальный контрапункт к видео, на котором ничего не происходит. Компьютерная графика Игоря Окунева служит последней вершиной треугольника. Тут в слове "soon" ("скоро") две буквы "о" написаны как знак бесконечности. Кажется, что это ответ на вопрос, когда ситуация в стране изменится к лучшему.

Тридцать попыток насильственной смены власти, из них стараниями военных 11 удачных — такова новейшая история благорасположенной к туристам конституционной монархии под названием Таиланд. Последние по времени волнения происходили в 2013-2014 годах. Партия "краснорубашечников" поддерживает нынешнего премьер-министра Йинглак Чинават и ее брата Таксина, миллиардера, заработавшего состояние на мобильных телесистемах. Партия "желторубашечников" — одновременно и за короля, и за оппозицию, называемую в Таиланде демократической. За красных голосует деревня, за желтых — города с развитой инфраструктурой. 22 мая этого года армия — далеко не впервые — сказала свое слово: она объявила в стране комендантский час и задержала самых отчаянных и высокопоставленных представителей обеих сторон конфликта.

Внешнему наблюдателю, не замечающему за пляжами и тайской кухней вообще никакой политики, трудно разобраться, кто прав, кто виноват. Выставка "Краткая история памяти", организованная живущей в Берлине уроженкой Австралии Лорен Райд, тоже не годится в путеводители по коридорам власти, хотя формально имеет к политике Таиланда прямое отношение. Суть конфликта, однако, ускользает от зрителя. Тайские видеохудожники либо чрезвычайно осторожны, либо взирают на заварухи с буддийским спокойствием. Из трех авторов самым интересным кажется Чулиэрнон Сирипхол, создатель двух из пяти видео на выставке. Заглавная "Краткая история памяти" представляет собой монтаж случайных фотографий Таиланда с изображениями насекомых. За кадром — голос матери, потерявшей своего сына во время очередного конфликта желтых и красных рубашек. Фильм черно-белый, так что разобраться, за кого был покойный, невозможно. Анонимная героиня в высшей степени склонна к фатализму и никого из политиков в происшедшем не винит. В другом фильме Сирипхола, "Мифе о современности", автор от первого лица рассказывает о модернизации архитектуры в Таиланде. Под влиянием западных стандартов строительства шпили на уличных алтарях превратились из замысловатых удлиненных конструкций в пирамидки, напоминающие москвичам архитектуру при Юрии Лужкове. Кадры с улиц Бангкока чередуются с документальными съемками демонстраций против действующего правительства, в которых Сирипхол участвует. В конце концов пирамидка из флюоресцентных ламп превращается во флотилию космических кораблей, имитирующих пантеон буддийских божеств. В каждом кораблике сидит автор в разных обличьях — от буддийского монаха до члена группировки Anonymous. Общий вывод и здесь остается зашифрован: то ли простота пирамидки способствует возникновению нескольких точек зрения, то ли она — уродство шизофренически раздробленной политики Таиланда.

Много проще к событиям внутри своей страны относятся пакистанцы на выставке "Пастбище еще зеленое?". В отличие от тайцев у них есть готовый, заимствованный на Западе язык концептуализма и критического искусства. На выставке из Таиланда все время кажется, что к тебе наводят мосты, но их конструкция слишком замысловата. Молодое искусство Пакистана целиком и полностью производное от западных художественных школ, оттого и общий пафос считывается быстрее. Саджад Ахмед в традициях Сантьяго Сьерры и Брюса Наумана мастерит неоновые лозунги. "Consumed" ("Потребленный") — гласит его одноименная работа, где на месте буквы "u" располагается экран с веб-камерой. Так каждый зритель становится продуктом на полках вечно голодного капитализма. В случае корреспондента "Ъ", правда, продукт оказался некачественным: камера не работала. Самым проникновенным комментарием к политической ситуации в Пакистане стало произведение Фазала Ризви "Ниже по реке я встретил мальчика". Видео, снятое на реке Лиари в городе Карачи, проецируется на несколько листов А4, где воспроизводится диалог автора с жителем этого района. Трущобы Лиари известны непрекращающимися разборками между бандитами и пакистанским ОМОНом, редкий мирный житель не боится и тех и других: силовикам не объяснишь, что ты ни при чем. Сочетание безлюдного, почти деревенского пейзажа с пасущимися на переднем плане козами и оформленных как стенограмма разговоров напоминает о концептуалистских играх с изображением и контекстом. Только в случае Ризви сюжет важнее приема. Вопрос только в том, каковы амбиции авторов. Инструменты их самовыражения очень легко приравнять к штыку, ведь на мировой арене давно уже действуют более эффективные орудия массового уничтожения.