|
Плати туда, не знают куда |
В феврале этого года наш журнал писал о желании Центробанка ужесточить валютно-экспортный контроль. Тогда зампредседателя Банка России Виктор Мельников объявил о сокращении годового оттока капитала за рубеж с $25 млрд до $15 млрд и заявил о планах ЦБ по тотальному контролю за экспортно-импортными операциями, особенно за подозрительными сделками.
 |
| В своем прогнозе Виктор Мельников улучшил реальность на 3,3 млрд |
Мы тогда отмечали, что подобные планы вызывают сомнения в их обоснованности, во-первых, из-за расплывчатости критериев отбора подозрительных сделок и ожидаемого роста коррупции, а во-вторых, из-за отсутствия на тот момент официальной статистики ЦБ за IV квартал 1999 года (именно этот период года традиционно характеризуется высоким объемом вывоза денег). Наши прогнозы подтвердились. Согласно официальной статистике, в итоге объем экспорта капитала составил в 1999 году $18,3 млрд.
Более того, практика показала, что требуемые Центробанком дополнительные контрольные полномочия тоже в общем-то лишены смысла. Так, например, служба валютно-экспортного контроля ЦБ весной этого года была попросту ликвидирована. И что в итоге? Отток капитала по контролируемым ею каналам практически не увеличился. За первое полугодие текущего года выдача торговых кредитов и авансов составила $1136 млн против $1299 млн за первые шесть месяцев прошлого года, а непоступление экспортной выручки и непогашенные импортные авансы — $2081 млн (в январе--июне 1999 года $2463 млн). Зато резко вырос отток капитала по фактически не контролируемым властями каналам. Согласно графе платежного баланса "Чистые ошибки и пропуски" (это деньги, ушедшие из страны неизвестно куда и неизвестно как), Россия за первые шесть месяцев 2000 года потеряла $4514 млн, а за аналогичный период 1999 года — $1739 млн. То есть уже даже не "серый", а абсолютно "черный" вывоз денег вырос в два с половиной раза. Именно за счет этого и увеличился на 40% общий отток капитала за первое полугодие — с $5501 в 1999-м до $7731 в 2000 году.
Данная статистика убеждает лишь в одном — контроль со стороны властей абсолютно неэффективен. Более того, если присутствие или отсутствие специальной контрольной службы никак не отражается на рынке, следует признать, что усиливать функции подобной службы бессмысленно. Между тем российские власти именно этим, похоже, и занимаются. Именно сейчас Минфин, ЦБ, МВД и налоговая полиция спорят, кому достанется контроль над этим сегментом рынка. Полторы недели назад этому вопросу даже было посвящено специальное заседание Совета безопасности. Однако на самом деле затянувшийся межведомственный спор беспочвенен: такой контроль способен лишь ограничить полулегальные каналы экспорта денег по фиктивным контрактам, утечка по которым и без того не увеличивается.
Гораздо разумнее было бы понять истинные причины бегства капитала. Большинство подобных операций реально направлены не на вывод денег из России, а лишь на легализацию доходов. Практика это убедительно доказывает. По сведениям Ъ, в этом году правоохранительные органы стран балтийского региона провели совместную операцию Goldfinger с целью определить каналы нелегального движения капитала. Оказалось, что в Россию денег ввозится больше, чем вывозится. Причем, по оценкам экспертов, приходят к нам именно средства, ранее вывезенные с целью легализации.
Иными словами, очевидно, что российским бизнесменам вывоз денег за рубеж интересен в первую очередь именно как средство их легализации. И бороться с этим административными методами просто бессмысленно — это приведет лишь к росту коррупции. А вот узаконить процесс вполне возможно, например приняв закон о налоговой амнистии. Если действительно объем "серого" сектора российской экономики (см. интервью) составляет порядка 30% ВВП, то вполне логично дать людям шанс его легализовать. В противном случае часть этих денег все равно будет вывезена за рубеж. А чтобы избежать повторения подобной ситуации в будущем — снизить налоги и ликвидировать систему, при которой кто-либо может их не платить, получая конкурентное преимущество.
И тогда проблема утечки капитала исчезнет сама собой. С отмыванием незаконно полученных средств эта процедура уже не будет связана. А легальному вложению денег россиян за рубежом, думается, вообще не надо препятствовать, устранив нынешние сложные бюрократические процедуры получения соответствующих разрешений. Достаточно вспомнить историю. Ведь именно хранение средств за границей в долларах позволило многим нашим предприятиям избежать банкротства после кризиса 1998 года. Также следует учесть, что положительное сальдо платежного баланса России за первое полугодие 2000 года составило $28,8 млрд, а прирост резервов ЦБ — $9,3 млрд. То есть валюты в нашей стране хоть отбавляй, и ее отток не угрожает экономической безопасности России.
ЭКСПЕРТНАЯ ОЦЕНКА
Прозрачность решает все
О том, как можно бороться с вывозом капитала, обозревателю "Денег" Петру Рушайло рассказали президент Пробизнесбанка, председатель комитета по безопасности Ассоциации российских банков Александр Железняк и заместитель начальника Межведомственного центра при МВД России по противодействию легализации доходов, полученных незаконным путем, Александр Бабичев.
 |
— Власти не раз заявляли о необходимости ужесточения валютного контроля, но отток капитала лишь растет. В чем причина?
— Ужесточение валютного контроля никогда в жизни не приведет к ликвидации оттока капитала. Сколько фильтров ни создавай, система оттока денег все равно от этого не изменится, никто не прекратит вывоз средств.
— Кто и как выводит деньги за рубеж?
— Кто переводит деньги, известно всем: банкирам, правоохранительным органам, Центробанку. Существуют схемы, которые позволяют запросто обходить и валютный контроль, и надзор со стороны силовых структур. Методы очень простые: регистрируются фирмы-однодневки, через которые и идет оформление фиктивных сделок. Эти промежуточные компании могут меняться каждые несколько месяцев, но они все находятся под руководством определенной группы лиц, у которых имеется 10, 20, 30 таких фирм. Причем все эти фирмы зарегистрированы либо на уже умерших лиц, либо по утерянным паспортам. При этом вполне понятно, что законопослушные предприятия, реальные предприятия, имеющие имидж, имеющие на рынке большой авторитет, никогда в жизни не будут сами отмывать деньги по фальшивым контрактам. Поэтому получается, что компания, которой нужно, чтобы деньги ушли за рубеж, обычно заключает внутрироссийский договор с фирмой-однодневкой.
— ЦБ предлагал запретить заключение зарубежных контрактов фирмам, существующим менее трех месяцев...
— Да, предлагал. Но трехмесячная история практически у всех таких фирм есть: их же специально "выращивают" заранее. Более того, эти фирмы полностью отвечают всем методическим рекомендациям. А всего остального на первый взгляд не видно, пока не начнешь копать дальше. Но, чтобы копать, нужно создавать определенное подразделение в банке. Для банков практически невозможно, не имея специальной службы, установить, происходит отток капитала или это обычный перевод денег по нормальному контракту.
— Банкирам жалко денег на такие подразделения?
— Нет, почему же. Мы, например, в своем банке создали. Более того, все нормальные, законопослушные банки понимают, что им крайне невыгодно быть участниками подобных фиктивных сделок. И не только из-за боязни каких-либо санкций со стороны российских властей. Просто в случае обнаружения подобной деятельности с ними перестанут общаться зарубежные банки: это же работа не по их правилам.
— Тогда в чем же сложность контроля?
— Основная проблема для банкиров — отсутствие обратной связи с представителями власти. Когда Центробанк или МВД требуют от нас информацию, мы ее им даем. Но, когда мы сами хотим получить от этих организаций какие-то сведения, они просто не отвечают. У нас в стране даже нет единой структуры, где можно было бы выяснить, жив ли человек, на имя которого зарегистрирована фирма, не терял ли он паспорт. Все приходится делать на личных связях: звонишь в какое-нибудь структурное подразделение МВД, просишь помочь. Тебе могут оказать содействие, но это будет лишь единичная справка. А представьте, что таких фирм может открываться по несколько десятков в день. Без создания централизованной системы контроля эту проблему не решить. И в первую очередь нужно создать нормальную единую компьютерную базу данных, чтобы ликвидировать возможность регистрации любых фиктивных фирм.
— И после этого можно реализовать предложение ЦБ, согласно которому банкиры должны сообщать обо всех подозрительных сделках своих клиентов?
— Если уж и сообщать о всех подозрительных сделках, то надо в первую очередь определить, что такое "подозрительная сделка". Иначе законопослушных банков просто не останется. Сейчас, например, предлагается информировать о всех сделках на сумму свыше $10 тыс. Но какой нормальный клиент пойдет в банк, если он будет знать, что этот банк на всех подряд после превышения указанной суммы сделки сразу "стучит" куда надо. И не пойдет не потому, что он нарушает закон. Ему просто не нужна лишняя морока. Он же знает, что наши органы, чуть что им показалось подозрительным, сразу приходят, изымают, утаскивают, в ящики пакуют. И разбирайся потом с ними.
— Каковы же критерии подозрительности сделок?
— Это может быть оценка самого предприятия, его работы на рынке, стандартность его операций. Если оно занимается строительными материалами, то его желание перевести $1 млн за границу за маркетинговые услуги, естественно, вызовет подозрение. Еще один критерий — законность создания предприятия. Если предприятие законно создано, его учредители — крупные солидные компании, то в принципе не нужно никаких трехмесячных ограничений. Пусть переводит деньги за границу хоть с первого дня существования. Далее я бы смотрел на стабильность работы предприятия. Действительно, если оно работает стабильно, по одним и тем же направлениям, то у него, как правило, одни и те же контрагенты. Если предприятие работает с пятью поставщиками и с пятью покупателями на протяжении года и вдруг забабахивает $2 млн неизвестно кому, это, безусловно, подозрительно.
— Кто должен заниматься подобным контролем?
— В рамках проверки подозрительности сделок — Центробанк, а в рамках расследования преступной деятельности — межведомственный центр при МВД или создаваемая сейчас структура финансовой полиции. У такого центра была бы полная информация, а у нас с ним — обратная связь. Мы бы им сообщали об экспортно-импортных операциях, а они бы проверяли, нет ли подозрений. И, если есть, надо уже информировать ЦБ, проводить расследование, возможно, временно блокировать сделку. Но нужна система, чтобы четко были прописаны критерии подозрительности и права и обязанности банкиров и должностных лиц. Без этого можно с утра до вечера спорить, что имеет в виду ЦБ под подозрительными операциями. Клиент будет говорить одно, я, как банкир,— другое, а правоохранительные органы — третье.
 |
— В чем сложность борьбы с вывозом капитала?
— Существовавшая до сих пор система контроля не отличается особой эффективностью. В мае этого года была ликвидирована Федеральная служба валютно-экспортного контроля, и это не случайно. Применявшаяся там система выборочного контроля себя не оправдала, поскольку страна уже давно идет по пути рыночной экономики, и рынок уже выработал некие системные механизмы злоупотреблений, которые приспособлены к данному типу контроля. Поэтому, с моей точки зрения, единственный способ противодействия незаконному вывозу капитала — разработка системных мер противодействия.
— Что вы называете системными методами вывоза капитала?
— Устоявшиеся схемы. Существует два наиболее распространенных способа: это либо экспорт товара, в основном сырья, и неполучение уполномоченными банками за данный товар валютной выручки, либо импорт товаров и услуг с проведением авансового платежа, после чего не осуществляется ни поставка по контракту, ни возврат аванса. Наиболее часты злоупотребления при импорте продуктов питания и товаров народного потребления. Популярен и импорт оборудования. Кстати, в этом году наблюдается увеличение оттока капитала именно через заключение фиктивных импортных контрактов.
— Сколько нарушителей вы ловите и на каком этапе?
— На этапе оформления сделок, то есть когда деньги еще не ушли из страны, поймать практически никого не удается. Именно поэтому мы и разрабатываем сейчас механизмы предупредительных мер. При анализе же уже проведенных сделок удается кое-чего добиться. По итогам 1999 года нашему центру совместно с Главным управлением по борьбе с экономическими преступлениями МВД удалось проанализировать порядка 20 тыс. контрактов. Недопоставка денег в Россию по этим контрактам составила порядка $260 млн. Около $185 млн удалось вернуть.
— Какие же предупредительные меры вы предлагаете?
— Обеспечение прозрачности деятельности субъектов рынка. Ни для кого не секрет, что основной отток средств идет, например, через фирмы-однодневки. Некоторые известные экономисты уже даже предлагают вообще устранить такую правовую форму, как ТОО, чтобы не было случаев, когда организация своими малыми капиталами несет ответственность за довольно масштабные операции. С нашей точки зрения, наоборот, такие запретительные меры ни в коем случае нельзя принимать, поскольку у нас рыночная экономика и подобные антидемократические действия недопустимы. Другое дело — прозрачность. На сегодняшний день банки с валютной лицензией зачастую имеют в загашнике до нескольких сотен фирм-однодневок, которые в случае намерения предприятия вывезти деньги за рубеж предложат ему свои услуги.
— И как вы хотите бороться с этим?
— На этапе регистрации. Чтобы не регистрировались фирмы на умерших, потерявших паспорта, пенсионеров, дающих за несколько сотен рублей свой паспорт на пару дней попользоваться (наши исследования показывают, что подобных случаев масса). Один из способов — запретить регистрацию фирм по доверенности, не оформленной нотариально. Также следует учесть, что оформление паспорта экспортно-импортной операции происходит немгновенно, всегда есть время для предупредительных мер. Иногда в случае подозрительной сделки мы просто приглашали руководителей компании, проводящей операцию, и выясняли подробности. Условно говоря, заранее снимали показание. Практика показала, что в подобных случаях возврат средств практически стопроцентный.
— То есть все-таки основная цель — контроль непосредственно сделок?
— Нет, главное — контроль за происхождением капиталов. Дело в том, что вывоз средств — всего лишь одна из форм легализации незаконно нажитых средств. Судите сами. Мировая статистика показывает, что объем криминального сектора экономики, связанного с наркотиками, проституцией, незаконной торговлей оружием, обычно колеблется от 4 до 12% ВВП. В России, по экспертным оценкам, объем теневого сектора — около 42%. То есть не менее 30% приходится на "серый" бизнес. Он прикрыт легальными формами, бизнесмены за счет неучтенного сырья, продукции скрывают обороты и при этом не платят налоги, часто формируют капитал без лицензии на соответствующую деятельность и т. п. И в этом случае цель вывоза капитала — его легализация.
— То есть стремление к легализации путем вывоза у наших бизнесменов в крови?
— Пока да. Но бороться с этим можно, тщательно проверяя происхождение средств. Деньги не берутся ниоткуда. Например, если предприятие долгое время показывает обороты, близкие к нулевым, а потом они резко возрастают, нужно проверять, откуда взялись средства. И контролировать это желательно не на этапе, когда уже идет легализация, а гораздо раньше — в период зарабатывания денег. Любое предприятие в ходе своей деятельности оставляет массу следов — страховые контракты, оформление актов железнодорожных перевозок, сделки с контрагентами. Их объем нельзя занижать, поскольку застраховав, к примеру, груз на неполную стоимость, вы рискуете потерять его в процессе транспортировки. Поэтому государству надо создавать базу данных о подобных операциях и контролировать обороты предприятий. Отсутствие незаконных доходов сделает вывоз капитала попросту ненужным, как и массу других злоупотреблений. Никому же не приходит в голову гнать груз через всю Европу, а потом и через всю Россию, оформив пять вагонов как один. А если при этом предприниматель будет знать, что у нас есть сведения об этой перевозке, ему и на таможне не придет в голову оформлять за взятку пять вагонов как один: заранее будет знать, что поймают. Это мы и называем системным подходом.
ПЕТР РУШАЙЛО