 |
А неловкие положения случаются. И не только со мной. Разговор об этом был недавно на многолюдном "круглом столе", который состоялся в Москве и был посвящен грядущей либерализации валютного рынка в России. Обсуждали вопрос: позволять или не позволять физическим лицам открывать счета за границей. Большинство склонилось к тому, что надо разрешать. Иначе попадаем в дурацкие ситуации. Читаешь лекцию на Западе, а гонорар перечислять некуда — открыть за рубежом счет не имеешь права. Платить же наличными там не принято. На "круглом столе" упоминались президент АН Ю. Осипов, как-то оказавшийся в таком положении, и Е. Ясин. В точно такую же полуанекдотическую ситуацию несколько лет назад попал и я. Прочитал лекцию в американском университете. А после начались мучения с техникой выплаты гонорара. Рассказал об этом на "круглом столе". Посмеялись. И закрыли тему.
Материал К. Смирнова посвящен совсем другому вопросу — инструкции для американских банков по поводу операций с подозрительными клиентами. Понимаю, что автору нужна была информационная зацепка, позволяющая перейти к изложению этой инструкции. Но при чем тут я?
А. Лившиц
От редакции:
Уважаемый Александр Яковлевич! Мы приносим Вам, а также нашим читателям извинения в связи с тем, что неточно указали, за что Вы получили деньги в США. Взыскание на автора наложено. Вместе с тем редакция отмечает, что в опубликованной нами инструкции речь идет не о "подозрительных клиентах", а обо всех иностранных чиновниках и политиках.
Российская Конституция гласит: единственным источником власти в России является ее единый многонациональный народ, который осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти.
Конституция предусматривает разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную, при этом провозглашая самостоятельность ветвей власти.
Толкуя конституционные нормы буквально, приходишь к выводу, что народ и только народ должен являться источником власти для всех ветвей власти, однако это не так.
Конституция предусматривает выборность всенародным голосованием президента и Государственной Думы...
Иначе говоря, в отношении президента и Федерального собрания народ свою власть проявить может (хочу — выберу, хочу — нет), он ее реализует путем голосования один раз в четыре года. Пусть редко, но все же власть становится зависимой всецело от голосов представителей народа...
Совсем другое дело — власть судебная. Члены Конституционного, Высшего арбитражного и Верховного судов не избираются всенародным голосованием, но назначаются Советом федерации по представлению президента.
Таким образом, судебная власть в лице ее высших органов является "производной" властью от власти президента и Совета федерации. Формирование высших органов судебной власти является сугубо административной процедурой, к которой народ, как источник высшей власти, не допущен.
Основная роль судебной власти — контроль, оценка деятельности остальных властных органов и граждан. Законодательная власть устанавливает правила, исполнительная обеспечивает их исполнение, а судебная наказывает нарушителей. Но ведь нарушители — это не только граждане. Нередко нарушитель — государственный служащий, или представитель высших органов власти, или сам государственный орган. Получается, что судебная власть должна наказывать в том числе тех, кто участвует в ее формировании?
Налицо зависимость судебной власти от власти законодательной и исполнительной. Глупо отрицать эту зависимость. Она проявляется не только в неконституционном, как думается, порядке формирования судебной власти. Она видна в управлении делами президента, снабжающем высшие судебные органы всем необходимым; она видна в перегруженности судей, ибо ежегодно утверждаемый Государственной Думой бюджет отводит финансированию судебной власти недостаточно средств; она видна в мизерном количестве обвинительных приговоров всенародно известным криминальным и коррупционным персонажам...
Независимость судьи не выражается в пожизненных полномочиях, в несменяемости, в неприкосновенности. Потому что судьи — такие же люди, и живут они не на безлюдном Марсе, а среди других людей: законодателей, исполнителей, криминальных авторитетов и коррупционеров.
Каким же видится выход из ситуации? Выход один — введение системы выборности высших судебных органов наравне с выборами президента и членов Федерального собрания.
В ответ на такое предложение можно будет услышать: судебная деятельность требует специальных знаний, непорочной репутации, опыта, квалификации и так далее, а значит — нельзя допустить, чтобы правосудие осуществляли лица, такими качествами не обладающие.
А что, деятельность главы государства российского требует меньшего профессионализма? А деятельность депутата Государственной Думы, принимающего законы, за неисполнение которых будет наказывать судебная власть, требует меньшего профессионализма?
Ничто не препятствует определить условием допуска кандидатов в высшие судебные органы к участию в выборах наличие профильного образования, опыта работы, отсутствие судимостей и так далее. В конце концов, именно такие требования предусмотрены законом о судебной системе к претендентам на судейскую мантию.
Более того, нелишне задуматься и о выборности мировых судей — тех, кто будет решать каждодневные мелкие тяжбы граждан. Мировой судья — он потому и называется так: не от слова "мирить", а от слова "мир" (в значении "народ", "население"). У населения должно быть доверие к мировому судье, и должна быть определенная зависимость судьи от населения, чьи споры он призван решать, иначе отношение судьи к просителям будет таким же, как в сегодняшних районных судах: пренебрежение, смешанное с презрением. Кто не верит — попытайтесь попасть на прием к судье. По крайней мере, в Петербурге очереди занимают с пяти-шести часов утра. А дела, далеко не самые сложные, слушаются по два-три года, слушания переносятся под любым благовидным предлогом. А что: жалованье платят, от количества рассмотренных дел оно не зависит, на волокиту в квалификационную коллегию не пожалуются, потому что не знают, что существует квалификационная коллегия. Синекура для посредственных юристов предпенсионного возраста.
Не решив проблему доверия к суду, нельзя добиться уважения к судебной власти как к олицетворению закона. Следовательно, пока судебная власть не будет зависеть от народа напрямую, непосредственно, народ не будет считать себя связанным требованиями закона и ни о каком его соблюдении даже не задумается.
Игорь Коняев, Санкт-Петербург