Сегодня вечером в Театре имени Моссовета будут вручать "Золотые маски" победителям самого престижного отечественного смотра театральных достижений. Последний балетный номинант — спектакль "Фауст" Николая Боярчикова — предстал перед публикой за день до финиша. Однако его явление вряд ли повлияет на судьбу балетной награды.
Главный балетмейстер санкт-петербургского Государственного академического театра оперы и балета имени Мусоргского Николай Боярчиков в 70-е годы представлял "интеллектуальную" ветвь советской хореографии, тихо оппонируя "брутальному" Григоровичу. Его сегодняшний "Фауст" доказал, что за 30 лет ничего не изменилось: ни в конъюнктурности, ни в поверхностном отношении к литературному первоисточнику балетмейстера не обвинишь. Но и свежих хореографических идей у Боярчикова не прибавилось.
К своему "Фаусту" балетмейстер шел десять лет. Проштудировал не только обе части вселенской трагедии, но и изрядную порцию литературы по истории вопроса. Однако, как говаривал герой Гете, "где нет нутра, там не поможешь потом" (ударение на первом слоге). "Нутро" у интеллигентного автора балета решительно отсутствует: ему неведомы ни безумие плоти, ни оргии взыскующего духа. Фауста в балете тоже нет. То есть исполняющий его обязанности танцовщик В. А. Ильин торчит на сцене почти безвылазно и старательно реагирует — то руки простирает, то лицо в отчаянии закрывает, то балерину поддерживает, а то и танцует. Но вот беда — как только приходит пора выразить "соблазн расчета с жизнью" или там "ослепление и прозрение", так тут же вылезают всякие два тура в воздухе, jete-passe и прочие классические банальности, которыми испокон веков Зигфриды-Базили выражали совсем противоположные чувства. Мефистофель во фраке с комично размалеванной рожей выглядит обычным балетным шутом-наперсником, и лишь отсутствие виртуозности у танцовщика Д. В. Толмачева мешает ему навертеть серию больших пируэтов или рубануть двойной saute-de-basque. Совращение Маргариты (качественная работа Э. М. Хабибуллиной) тоже малоубедительно: в дуэтах непорочное создание столь успешно противостоит вялым домогательствам Фауста, что даже не поворачивается к нему лицом. Нелюбовное адажио заканчивается радикально: партнер вонзает черную стопу промеж белых ног Гретхен, что выглядит натуральным насилием. Понятно, что девушка от неожиданности сходит с ума. Но неясно, причем тут грехопадение и последующее прощение небес.
Однако интеллектуального балетмейстера любовные перипетии волнуют мало: его влечет космогония второй части "Фауста". Тут стремление Боярчикова "облечь плотью мир идей Гете, дать его мысли рельефное выражение" обретает совсем уж пародийные формы. Без программки не разберешь, что дородная девушка в камзольчике и с картонной короной на голове изображает Императора, женский кордебалет — придворных обоего пола, а весь этот полусамодеятельный Конфитюренбург — мишурный блеск земной власти. Что плохо отрепетированные сценические перемещения замаскированных дам с диковинными конусами по всему телу обозначают войну. Что убитый в первом акте худосочный Валентин (артист А. Н. Меркурьев), облачившись в золотую кираску, превратился в Париса, а запрыгнув в центр дамского хоровода, снова погиб — но уже в сражении. Что в финале унылая ходьба по кругу серых фигур в капюшонах подразумевает "общий и высший смысл" бытия, каким-то чудом обнаруженный Фаустом.
В появлении на "Маске" спектакля Боярчикова повинны не столько личные пристрастия, сколько государственные интересы. Ведь ежегодно на фестиваль попадают сплошь балеты-возобновления. Лидирует покойный классик Баланчин. В этом году конкуренцию американскому грузину составили покойный англичанин МакМиллан с балетом "Манон", покойный американец Джером Роббинс с десятиминуткой "Послеполуденный отдых фавна" и живой француз Пьер Лакотт (Pierre Lacotte) со стилизацией "Дочери фараона". Компанию импортных классиков было необходимо разбавить отечественным хореографом. В этой ситуации я бы выбрала "Русского Гамлета" Бориса Эйфмана — за живость и занимательность. Но эксперты, видимо, побоялись обвинений в дурновкусии и оригинальному триллеру из русской истории предпочли "хореографическую версию творения Гете". Специалисты, выдвинувшие эти метафизические радости на соискание национальной премии, московскую премьеру дружно прогуляли. Язык не поворачивается их осудить.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА