Юбилейное турне по городам России, совершаемое "Терем-квартетом" в честь своего 15-летия, привело популярных народников в Москву. Выступление "Теремов" в антураже зала Чайковского сопровождал небурный успех.
За 15-летнюю жизнь четверка дружная ребят внешне претерпела только одно изменение: с 2000 года вместо Игоря Пономаренко играет Алексей Барщев (домра--альт). Остальные — Михаил Дзюдзе (контрабас--балалайка), Андрей Смирнов (баян) и Андрей Константинов (домра малая) — все на месте. Наверное, бестактно говорить, что с этой потерей внешность "Терема" сильно изменилась, но приходится. Вместе с Пономаренко, похожим на автопортрет Альбрехта Дюрера, "Терем" утратил самую пикантную черту своей коллективной физиономии — этакую космополитскую грустинку, которую легко пояснить цветаевской фразой: "В сем христианнейшем из миров все поэты — жиды".
Ныне образ вечно гонимых и неприкаянных гениев — паяцев, но и трубадуров; дураков, но и философов — сменил знак комфортной удовлетворенности. Лицо пономаренковского преемника молодо и свежо, как у лютниста Караваджо, в силу чего элемент аскезы теряется. Возобладает лицедейство. Немного от клоунов Полунина, немного от героев лубка, очень много трактирно-залихватского, еще больше — популярно-эстрадного. Народ это любит, в принципе не отдавая отчета в сходстве своего чувства с педагогической поэтикой Макаренко: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было занято.
В том, чем ныне занимаются "Терема", потехи больше, нежели чего другого. Забавно, например, читать в программке имена Россини, Даргомыжского, Вилла-Лобоса или, скажем, Римского-Корсакова, заранее зная, что композитор тут один — "Терем-квартет". Впрочем, теперь его аранжировки гораздо формальнее, а некогда фонтанировавшее остроумие сочится тоненькой струйкой. Ребята не то, чтобы халтурят, но как-то не берутся утруждать себя изяществом игры в стройном ансамбле. Правила на поверхности. Занудно смакуются паузы, пьяно вспыхивает буйство. Филигранный монтаж низкой и высокой музык наскучил — монтируются грубые эмоции.
Глубокомысленный "Рассказ старого горца" — тот же армянский анекдот. "Песня с Востока" — квазиэтнографическая пародия (о том, как прозвучала бы "Песня индийского гостя" по-японски). "Happy birthday" — тормозное веничкоерофеевство: ерш на темы застольных песен. Лучше всего было честное курортное попурри на песню Нины Пантелеевой "У моря, у синего моря" (в зале — бурная радость узнавания) и "Никулиана" из попсово-блатной подборки ("А нам все равно", "Если б я был султан", "Кондуктор, не жми на тормоза", "Именно он называется жизнь", "Помоги мне" и т. п.).
Когда мелодии мелькают красной тряпкой, рассчитанной на любителя хлеба и зрелищ, похвальный юбилейный текст не выдавливается. Наверное, можно было бы написать, что 15 лет — это не срок для настоящих музыкантов. Даже можно было бы воспеть умно схваченную в былом питерскую ситуацию, когда "Терем-квартет" союзничал-альтернативничал и с модным пофигизмом курехинской "Поп-механики", и с низовой культурой достоевско-гоголевского города, изъясняясь при этом самобытным слогом музыкальной беллетристики. Тогда их фиглярство казалось высоким, а те, кто ими возмущался, чувствовали себя не Моцартами, а Сальери. Теперь эта игра вышла в тираж, и все стало гораздо яснее и грустнее.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ