Kiev, la febbre nazionalista che minaccia l`Europa
Киев: националистическая лихорадка угрожает Европе
LERNER GAG, Kiev
ЛЕРНЕР ГАГ, Киев
Кажется, что в Киеве даже памятники устанавливают лишь для того, чтобы расколоть надвое огромную украинскую нацию. Нацию, обреченную своим географическим положением на холодную войну, вспыхнувшую вновь несмотря на то, что эпоха коммунизма давно прошла. Напротив монастыря святого Михаила, восстановленного точно в том виде, какой он имел до 1933 года, когда иконоборец Сталин приказал сровнять его с землей, красуются славянские апостолы Кирилл, Мефодий и Андрей. Они вновь свидетельствуют о богоносном духе святой матушки Руси, последнего бастиона, противостоящего "прогнившему и больному Западу". А на университетской площади, наоборот, не увядают цветы у памятника Тарасу Шевченко — поэту, ставшему трагическим символом украинского национализма и автору строк: "Схоронив меня, вставайте, цепи разорвите / И злодейской вражьей кровью землю обагрите". В нынешний день рождения поэта (как и каждый год, начиная с провозглашения независимости в 1991 году) президент Леонид Кучма (Leonid Kuchma) возложил венок к подножию памятника патриоту, называвшему создателей Российской империи Петра I и Екатерину II палачами и людоедами. Впрочем, этот венок был моментально уничтожен разъяренными демонстрантами, обвиняющими президента в соучастии в убийстве журналиста Георгия Гонгадзе (Georgiy Gongadze) и еще больше — в послушании новому царю Владимиру Путину. Закончилось все это попыткой штурма президентского дворца. Впрочем, все еще может произойти. И не в последнюю очередь из-за визита на Украину папы римского, намеченного на июнь, несмотря на сопротивление Московского патриархата. Если Иоанн Павел II (John Paul II) действительно решит не ограничиваться визитом в католическую Галицию и посетит колыбель православия Киев, это не только ощутимо затруднит экуменический диалог, но и станет желанным подарком для националистов, заявляющих, что "Украина не колония, и Киев обойдется в определении своего будущего без Москвы". Принцип этот легче провозгласить, чем осуществить, особенно если верны данные о том, что лишь 20% украинской промышленной продукции производится независимо от большого соседа.
Если посмотреть на манифестантов от оппозиции, окружающих здание парламента, можно увидеть все грани национализма, который в течение ХХ века был вынужден вести борьбу на самых разных фронтах — с большевиками и белыми генералами, с немцами и поляками, с объявленными причиной всех бед евреями. Вот, например, правозащитники, стоящие рядом со сторонниками нефтяного магната и бывшего вице-премьера Юлии Тимошенко (Juliya Timoshenko), арестованной по приказу Кучмы. Вместе с ними стоят социалисты. Тут же размахивают красно-черными флагами (наследие той поры, когда национализм тесно соседствовал с фашизмом) боевики полувоенной организации "Армия освобождения Украины". Имена Симона Петлюры и Степана Бандеры и сегодня способны воспламенить сердца украинцев. Петлюра, воспользовавшись послереволюционным хаосом, провозгласил независимую республику, просуществовавшую очень недолго — с 1918 по 1920 год. По свидетельству Булгакова, многие в те годы считали, что большевики несут на Украину две беды — комиссаров и евреев. Сегодня можно услышать различные мнения о том, при ком было больше погромов — при Деникине или при Петлюре. Фактом остается то, что "жиды" уничтожались десятками тысяч. Что же касается Бандеры, то его бойцы сражались с коммунистическими оккупантами до 1953 года. Но они запятнали себя антисемитскими акциями, которые проводили вместе с нацистами. Столь непохожие друг на друга, оба этих героя украинского национализма были убиты наймитами большевиков за границей. Но и сегодня они раскалывают память народа надвое.
Одним из символов украинского самоопределения сегодня можно назвать хитроватые глаза и белую бороду престарелого патриарха Филарета. Вот уже 35 лет он руководит Украинской православной церковью. Сначала он подчинялся Кремлю, но в 1991 году пошел вслед за бывшими коммунистами, провозгласившими независимую и автономную республику. Понятно, что Филарет, как глава одной из автокефальных церквей, признанных Константинопольским патриархатом, не может не радоваться возможности встретиться с папой в Киеве. Хотя, как он сам говорит, Алексий II и Путин сделают все, чтобы помешать этому. Но и его экуменическую позицию нельзя назвать слишком последовательной: "Мы, христиане, должны объединить силы против упадка европейской и американской цивилизаций. Я говорил об этом с представителем французского Национального фронта. Он говорит, что мусульманские иммигранты весьма активизировались в последнее время и даже собираются построить в Риме мечеть, более высокую, чем собор святого Петра в Риме. Украина хочет независимо от Москвы войти в христианскую Европу".
Совсем по-другому звучат слова одного из самых авторитетных лидеров оппозиции Сергея Головатого (Sergey Holovaty), который был министром юстиции еще в правительстве Кравчука (Leonid Kravchuk) и отменил тогда смертную казнь. Встречу папы римского с Кучмой он считает невозможной по моральным причинам, но при этом намекает на возможность переноса визита папы. Он ратует за продвижение Украины по европейскому пути. А если с ним заговорить об экономической зависимости его страны от России, он начинает сердиться: "Действительно, чтобы сохранить власть в своих руках, Кучма вместе с православной церковью продают Украину Путину". По его словам, это подтверждается последними двусторонними договорами о ракетном и энергетическом сотрудничестве: "Теперь мы подсели, как наркоманы, на российскую нефть". "В то же самое время,— утверждает Головатый,— еще пять лет назад мысль об экономической самостоятельности с использованием западных инвестиций была вполне реалистична". Но это пять лет назад. А сейчас? Большинство независимых экспертов считают, что рано или поздно две экс-советских республики неизбежно объединятся.
Неприветливо глядят на мир памятники с площадей Киева. Вот бюст Голды Меир, родившейся здесь в 1898 году. А недалеко от нее — последняя статуя Ленина. На западном берегу Днепра возвышается статуя князя Владимира. Однако тысячелетие крещения Руси праздновалось в Москве, а не на холме, где князь когда-то преклонил колена перед посланниками Византии.
Теплые киевские ночи, пришедшие наконец вместе с весенней оттепелью, отвлекли горожан от нерадостных дум. Повсюду видны пьяницы с бутылками в руках, идут куда-то девушки в вызывающих мини-юбках и в туфлях на каблуках-шпильках. Убожество теперь даже не пытается скрыться. Многие торгуют тем немногим, что у них еще осталось. Такое впечатление, что таинственная энергия этого народа позволяет ему смириться с будущим, столь же неясным, сколь и прошлое. Единственными стабильными организациями, могущими служить прибежищем несчастному, неспособному эмигрировать народу, остаются церковь и армия, объясняет мне социолог-религиовед Виктор Еленский (Victor Yelensky). Но и эти структуры поражены этническим расколом и мучительными поисками потерянной самоидентификации. Кроме того, всем очевидна преемственная связь нынешних иерархов с выпавшими на долю народа страданиями. Так, для одних православие московского подчинения остается символом советской власти. Другие видят в ватиканских влияниях попытку очередной колонизации или, еще хуже, длинную руку Варшавы. Никто не верит в то, что визит папы поможет залечить еще не зажившие раны. Скорее, все ждут этого события как хорошего повода для пересудов в СМИ.
Все это позволяет сказать, что Украина, эта вечная пограничная территория между двумя противоборствующими мирами, оставаясь по уровню жизни заброшенной периферией, вновь начинает угрожать Европе своими неразрешенными противоречиями. Как и во времена Достоевского и Шевченко, южные славяне еще не знают ни того, к какому берегу прибьет их судьба, ни какой судьбы желать. Прежде чем уехать из Киева во Львов, я посетил один из наиболее заброшенных памятников: гигантскую могилу Бабьего Яра, где 29 сентября 1941 года нацисты при содействии тысяч украинских полицейских расстреляли неслыханное в истории количество людей. Газовые камеры тогда еще не были изобретены. Только за первые недели той страшной осени 34 тысячи евреев были брошены в гигантскую яму, по краям которой были расставлены пулеметчики. По ночам земля двигалась, как живая,— это шевелились раненые, пытавшиеся вылезти из-под сотен трупов. В конце концов число расстрелянных достигло 100 тысяч человек, и в 50-е годы здесь пришлось проводить специальные работы: слишком жирная земля не могла впитать дождевую воду, растекавшуюся по округе. Ни цветка, ни почетного караула — ничего похожего на честь, которую в Италии воздают 335 жертвам Адреатинских рвов. Лишь безразличная ко всему группка людей, которые выбрали подножие монумента местом для своего пикника.
Перевел ЛЕОНИД Ъ-ШЕВЧЕНКО