Открытие "Сказки" долго отодвигали, пока не уперлись в школьные каникулы, тем самым наметив основную аудиторию. На открытии продавались игрушки, гостей цепляли за рукава костюмированные тетеньки в пузатых сарафанах, ведущая живо сюсюкала с близстоящими детьми. Была даже исполнена песня "Валенки". Все это будило дурные предчувствия относительно того, что покажут в залах.
К счастью, лопнувшие. В залах показали: станковые картины, книжные иллюстрации, лубки, эскизы декораций и костюмов, резные деревянные скульптуры, фарфор. Детишки густо липли к сверкающим, как леденцы, витринам с фарфором, слушали пояснения мам и бабушек и колупали пальцами низко висящие картины. Прочие же заинтересованные лица получили весьма занятные сведения о приключениях жанра в русской живописи.
Хотя Русский музей вывесил всех своих знаменитых сказочников во главе с Васнецовым и Врубелем, но лубки, книжные иллюстрации и театральные эскизы совершенно задавили собой (хотя бы количественно) живописную монументалку. Подвели передвижники, которым обычно принадлежит численное преимущество во всех подобных начинаниях Русского музея,— сплавить сказочную лубочно-орнаментальную традицию с актуальным критическим реализмом было проблематично. С другой стороны, собственную фантазию тоже приходилось держать в узде. Чтобы в один прекрасный день не получить, скажем, от авторитетного Некрасова нечто гневное. Да еще, не дай бог, в стихах, после чего вовек не отмоешься — как не отмылся неосторожный в обращении с русской сказкой балет от знаменитого "Так танцуй же ты 'Деву Дуная', но в покое оставь мужика!". В итоге большинство своих побед над сказкой русская живопись одержала, вполне довольствуясь пространством "малых форм": иллюстрациями Билибина, Нарбута, Добужинского и сценографией Бенуа, Бакста, Гончаровой и Ларионова.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург