В Театре Российской армии состоялась премьера спектакля "Странная миссис Сэвидж" по пьесе Джона Патрика. Бенефисную заглавную роль сыграла народная артистка Советского Союза Людмила Касаткина, а поставил спектакль ее муж, известный советский теле- и кинорежиссер Сергей Колосов.
Крепкую, хорошо сделанную комедию Джона Патрика (John Patrick) в Москве не играли, наверное, лет тридцать. Во всяком случае, единственная постановка, которая приходит на память,— давний спектакль Театра имени Моссовета, в котором по очереди играли две великие актрисы, Фаина Раневская и Вера Марецкая. Но благодаря популярной телеверсии роль миссис Сэвидж в зрительском сознании прочно закрепилась за одной только Марецкой. Частые прокруты фильма по ящику, видимо, и препятствовали возвращению пьесы на подмостки. Лет пятнадцать назад зрители помнили комедию почти наизусть, причем не столько по репликам, сколько по интонациям Марецкой.
Впрочем, сочинение Патрика устареть не может в принципе: дефицит бенефисных пьес для пожилых звезд, очевидно, будет существовать до тех пор, пока существует театр. До тех же пор будут ставиться и спектакли, похожие на тот, что поставил ветеран советского телеэкрана Сергей Колосов. Это черный хлеб демократического бытового театра. Стационарная выгородка с окнами, дверями, мебелью и деревьями за окном, изображающая американскую клинику для душевнобольных. Добросовестные артисты, кто с большим, кто с меньшим притворством и "нажимом" изображающие обитателей этой психушки. Говоря о своем театральном опыте, героиня Людмилы Касаткиной рассказывает, что критики посчитали работу актрисы Сэвидж "отбрасывающим театральное искусство на полвека назад". Сергей Колосов, как выяснилось, свой предыдущий театральный спектакль ставил именно столько лет назад, на этой же, Малой сцене Театра армии. В сущности, он правильно сделал, что не внес коррективы в свой театральный язык: в пьесах, подобных "Сэвидж", перемудрить хуже, чем не придумать вообще ничего.
Все равно придут на спектакль не ради режиссуры, а ради Людмилы Касаткиной. В роли миссис Сэвидж есть что играть: эту немолодую женщину упекают в психушку трое ее приемных детей, испугавшихся за судьбу многомиллионного состояния, которое упрямая миссис решает пустить на благотворительные нужды. Излишне объяснять, что на фоне полукарикатурных сыновей и дочки, выставляющих себя алчными дураками, обитатели клиники оказываются по-своему справедливыми, честными, а значит, нормальными людьми. Джон Патрик руководствуется по-американски правильной позицией: обществом правят и будут править деньги, но слава одиночкам, которые решаются на бескорыстие. Права собственности при этом остаются сильнее любых поворотов драматургии, и едва не утраченные ценные бумаги стоимостью десять миллионов баксов возвращаются в финале законной владелице, миссис Сэвидж.
Касаткина добровольно отказывается от эксцентрических красок, которыми в свое время умно и иронично окрасила роль Вера Марецкая. Но это действительно диапазон не Касаткиной, романтической героини с высокими принципами. Бенефициантка играет Сэвидж серьезной и даже рациональной женщиной. Героиней управляет не природный артистизм, а искреннее чувство справедливости, не симпатичный авантюризм, а по-учительски прямое желание преподать урок и наказать неправедно ведущих себя детей. Поначалу роль миссис Сэвидж от этого сильно проигрывает. И только ближе к финалу, когда мораль просто выпирает из каждой реплики, Касаткина вроде бы готова взять свое. Вот тогда в жестах и интонациях наконец-то проступает вызывающая патетика. Сегодня она должна была бы показаться слишком уж по-советски театральной и настойчиво возвышенной. Но теперь выглядит у актрисы неярко и совсем бесхитростно, почти что беспомощно. А значит, трогательно.
Для победоносного завершения роли миссис Сэвидж этого достаточно. Совсем неважно, что героиня в финале выпущена из сумасшедшего дома на свободу с огромным состоянием. Важно, что ее почему-то жалко. Очевидно, пока существует театр, зрители будут вставать и аплодировать со слезами на глазах, когда немолодая народная артистка, только что произнесшая последнюю реплику долгожданной бенефисной роли, а значит, тоже со слезами на глазах, спускается со сцены и растерянно идет через зрительный зал, в смешной шляпке с перьями, с напрасно раскрытым зонтиком и незастегнутой сумочкой на руке.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
Следующий спектакль 27 марта.